– Эй, Дэнни! Buongiorno, fratello! Как дела?
– Твоими молитвами, Луиджи, твоими молитвами! Стейк?
– Не, лучше пасту, – нарушил традицию нарисовавшийся сосед. Плюхнулся на диванчик напротив, откинулся на спинку, расслабленно вытянув ноги. – Уф, замотался сегодня! Столько дел, столько дел! И всюду успей, везде проконтролируй, где надо подмажь. И все сам, все сам! Mia madre! Не поверишь, Дэнни, нормального помощника уже полгода найти не могу! Одно ворье, или вопиющая некомпетентность. Даже не знаю, что делать.
– Может, планку снизить? – хмыкнул я.
Луиджи Монтанари относился к тому типу людей, что возвели в абсолют принцип «хочешь сделать хорошо – делай сам».
– Ну, уж нет! Хочешь меня по миру пустить?!
– И в мыслях не было. Просто сегодня ты особенно хреново выглядишь. Смотри, загонишь сам себя, и хорошо, если только в клинику.
– А, ерунда! Лучшее лечение – работа. И прибыль.
– Ну-ну…
– Что будете заказывать, мсье Монтанари? – материализовался у стола Маню. – Как обычно?
– Нет, сегодня пасту, con frutti di mare, per favore.
– Да, мсье, – не моргнул глазом бравый официант.
Видать, не в первый раз его Луиджи озадачил.
– Ловишь момент, Лу?
– В смысле?
– Пасту тебе с морепродуктами подавай… мажор!
– А чего такого? – удивился тот. – Конечно, дороже, чем на шарике, но все равно по-божески. И особенно тут хороши cozze… как это по-английски… мидии, вот.
Хм. Да, тут я стормозил. Просто припомнил цены в ресторанах Нового Оймякона, где можно было отведать морских деликатесов с Терра-Нова. Местные колонисты уже полвека как поставили на поток разведение всяческих головоногих и беспозвоночных, вывезенных со Старой Земли, и неплохо на этом поднялись. А устриц можно было отведать только здесь, потому как они традиционно употреблялись в живом виде, что делало импорт в иные миры хлопотным занятием.
– Передай господину Анри привет, – снова переключился напарник на Маню. – И мое пожелание – чего-нибудь легкого и романтичного, будто я в кафешке у моря, продуваемой всеми ветрами, и рядом прекрасная девушка.
Я хрюкнул, едва сдержав смех, и Луиджи немедленно среагировал:
– Не говори ему, что вместо девушки тут грубый мужлан Новикофф.
– Да, мсье.
– И вина, белого, на выбор Анри.
– Да, мсье. Что-нибудь еще? – повернулся ко мне официант.
– Нет, мне достаточно.
Маню изобразил короткий поклон, щелкнув для пущей аутентичности каблуками, и испарился.
– Грубый мужлан? – ухмыльнулся я, глянув на безмятежного соседа по столику. – Спасибо, жалкий итальяшка.
– А вот расизма не надо! – погрозил тот пальцем. – Я же тебя не обзываю диким русским…
– И зря.
– … так что имей хоть каплю уважения к выбившемуся из сил потомку гордых римлян!
Ха, была бы у него сейчас вилка, он бы ей отсалютовал, наподобие гладиуса. А так просто пальцем мне едва в глаз не ткнул. Хохмач, блин. Собственно, за это и ценим. Кто другой бы уже на грубость нарвался.
– Сколько народу сегодня облапошил? – лениво поинтересовался я.
– Облапошил?! Я?! – Луиджи всплеснул руками и возвел очи горе. – Я тебя умоляю, Дэнни, где я, и где облапошил?! Если только меня надули! Так и норовят обсчитать бедного торгового агента! А ты изволь к каждому мошеннику относиться, как к самому уважаемому клиенту! Оближи с ног до головы, в термы с ним сходи, если нужно – пожертвуй собственной честью из-за куска мыла, но чтобы ни один покупатель с крючка не сорвался!
– Что, опять начальство наехало?
