Я от нее впадаю в какой-то неизученный вид гипноза, в котором все еще могу контролировать свои мысли, но почти потерял контроль над телом. И хуже всего то, что еще немного, и руки схватят ее против моего желания, притянут и сделают с греховной Лейлой все, о чем я запретил себе даже думать.
— Я поехала за тобой! – Лейла вспыхивает, как пламя на кончике спички. Буравит темным взглядом мою спутницу и складывает губы в тонкую алую нить. – Кто это?
— Вероника, - не теряется девушка и даже чуть выступает вперед, помогая Лейле как следует потрепать ее взглядом. – Владелица туристического агентства «Юла».
Лейла снова смотрит на меня, выгибает бровь. Ну, само собой, я понимаю, что ее интересовало совсем другое. Она хочет знать, почему я пренебрег ее драгоценным вниманием и посмел явиться мало того, что без мешка на голове, так еще и под руку с другой самкой. Все женщины так предсказуемы, что разгадывать этот ребус давным-давно стало скучной рутиной.
— Мне нужно поздравить мать, Лейла, - отвечаю я, игнорируя ее вызов.
Пусть думает, что хочет – чихать на ее попытки снова что-то решать в моей жизни. Я, может быть, до сих пор дурею от нее и с этим ни черта не поделать, но дважды в это болото я точно не вляпаюсь. А человечество пока что не придумало лучшего способа избавиться от назойливого внимания, чем Великий и Беспощадный Игнор.
— Наиль… - Она так крепко сжимает сумочку, что на коже остаются полумесяцы вмятин от ногтей.
— Хорошего вечера, Лейла.
Я прохожу мимо и уверенным шагом направляюсь в «Оазис». Иду, видимо, слишком быстро, потому что висящая на моем локте вероника пыхтит и едва переставляет ноги. Я бы и хотел сбавить обороты, но тогда мои похотливые мысли могут обогнать меня, и я все-таки поддамся искушению закатать себе феерический трах с моей бывшей. А это будет полный пиздец.
Осталось последнее – сбагрить кому-то свою ношу, поздравить мать и валить, валить на все четыре стороны.
«Мне не хватает твоего голоса, Осень», - мысленно говорю своей призрачной собеседнице, и у нее снова глаза цвета мха, и что-то белое, плюшевое вокруг. Почему-то хочется представить ее лежащей в кровати, читающей книгу, с большой чашкой капучино в руках.
Совсем из ума выжил – разговариваю сам с собой. Вот поэтому я вовремя притормозил. Нужно остыть, нужно вынырнуть из этой женщины, привести в порядок мысли и личную жизнь – и, возможно, когда-нибудь позвонить ей уже с остывшей головой и полным пофигизмом.
— Твоя бывшая, а? – спрашивает Вероника, когда мы оказываемся в зале. – Переболело, но не перегорело?
— Вот только не надо лезть ко мне с этой глянцевой психологией, - отвечаю я, не утруждая себя вежливостью. Мавр – в данном случае эта канарейка – сделал свое дело, и от мавра самое время избавиться. – Спасибо, что подыграла.
Я замечаю отца почти сразу: он всегда и везде в центре внимания. У меня есть теория о том, что у богатых, очень богатых людей появляется свой личный запах бабла. И все, кто хочет вложиться в их успех, тут же на него ведутся. Мой отец – яркий представитель своего вида.
— Может, выпьем? – предлагает моя спутница, и я уверенно снимаю с себя ее руку.
— Прости, я здесь не для того, чтобы напиваться. Развлекайся.
Последнее, что я замечаю, прежде чем отвернуться – ее недовольный взгляд. Да и по фигу.
Отец замечает меня и даже раздумывает пить из бокала, который как раз поднес к губам. Несколько секунд мы просто смотрим друг на друга, а потом он милостиво машет мне рукой. Словно, блин, я собачонка.
