К музею я подбиралась украдкой. Заранее разглядела за кованой чугунной решеткой пушки во дворе и роскошные клумбы с цветущими, несмотря на сентябрь, кустами разноцветных роз. Торопова нигде не наблюдалось, и я глянула на экран телефона – назначенное время уже наступило, но нет никаких сообщений об отмене или переносе встречи.
Может, это все просто розыгрыш? Пашка с кем-то поспорил, что выманит меня на свидание и заставит влюбиться в него, совсем как в старом черно-белом фильме, который бабушка смотрела по телевизору тридцать первого декабря. Как же он назывался? Смешное название, так сейчас давно никто не говорит… А, вспомнила – «Девчата»!
– Привет! – услышала я и вздрогнула.
Вечно витаю в облаках и не замечаю происходящего вокруг. Как Пашке удалось подобраться ко мне незамеченным?
– Виделись, – сердито буркнула я в ответ.
– Ты чего такая? – Торопов буквально лучился энтузиазмом, с интересом заглядывая мне в лицо.
Конечно, он же не отсидел в аудиториях четыре пары и не испытал глубокого морального потрясения от знакомства с фрау Одиноковой.
– Какая «такая»? Устала просто.
– Что сегодня было? – запоздало спросил он.
– Ничего особенного. Новая преподша по зарубежке учила в спальне перчатки снимать.
Я мстительно отметила, что самодовольное выражение медленно сползло с лица Торопова, уступив место недоумению.
– Зачем? – озадачился он. – И какое отношение это имеет к зарубежке?
– Приходи на следующую лекцию – сам поймешь. – Я не стала вдаваться в подробности.
– Ни за что не пропущу, – кивнул заинтригованный Пашка. – А сейчас пойдем?
Мы вошли в полутемное фойе, и он купил нам билеты в кассе, не позволив мне заплатить за себя. Стало неловко: вообще-то я не большая сторонница модных нынче феминистических идей, но предпочитаю не оставаться никому и ни в чем обязанной. Однако Торопов лишь отмахнулся от моей робкой попытки вытащить кошелек, и я смирилась.
– Ты куда? – удивился Пашка, когда я двинулась по стрелочке указателя «Начало осмотра».
– В музей, куда же еще?
Он замялся, и я уточнила:
– Мы зачем сюда пришли?
– В кафе поговорить, – пояснил он.
– Больше нигде нет кафе? – изумилась я.
– Тут тихо и немноголюдно, – пожал плечами Пашка. – А поблизости больше ничего приличного нет. И потом: позови я тебя в кафе – ты бы вот так сразу и пошла?
Я задумалась. В его словах определенно имелся здравый смысл.
– Ладно, но в сам музей тоже сходим, – упрямо заявила я. – Иначе зачем ты на билеты разорился?
– Да фиг с ними, с билетами, это копейки… – начал было он, но я уже направилась к первому залу, и ему ничего не оставалось, как двинуться за мной следом.
В музее оказалось скучно. Или Торопов отвлекал меня от осмотра экспонатов своей унылой физиономией и плохо скрываемым раздражением? Я же, напротив, была безмятежна. Ему что-то нужно от меня, значит, потерпит. А если он хоть немного потеряет контроль над собой и ситуацией в целом, мне только на руку – появится возможность побольше узнать о его планах. У него же явно есть какой-то план?
– Ну все, ты просветилась? – нетерпеливо спросил Пашка, когда мы наконец миновали последний зал.
– Да, теперь можно и в кафе, – согласилась я и сразу предупредила: – Чур платим каждый за себя.
– Можешь даже заплатить за нас обоих, – усмехнулся Торопов.
Я вспыхнула:
– Если ты так считаешь, то могу, конечно…
– Да расслабься, – лениво отмахнулся он. – Неужели я не в состоянии угостить понравившуюся мне девушку кофе?
