Он сегодня почтил универ своим присутствием, что меня совсем не порадовало. Вчера я не стала связываться с Максимом, намереваясь сначала все хорошенько обдумать, но решение не приняла и опасалась назойливых вопросов.
– Могу, – величаво взглянула на него Одинокова. – Но не буду. Тренируйте мелкую моторику, пока совсем писать не разучились.
– Долго и неудобно… – продолжал канючить Пашка.
Он умел притворяться большим шаловливым ребенком, но теперь-то я знала, что это просто маска.
– А лекции записывать вы собираетесь? – удивилась преподавательница и обвела аудиторию недоуменным взглядом.
Все смущенно опустили глаза. Конспекты в тетрадках у нас писали считаные единицы. Остальные либо печатали в планшетах, либо полагались на собственную память.
– Учтите, в зимнюю сессию нас с вами ждет дифференцированный зачет, а в летнюю – экзамен, – напомнила фрау доцент. – Как готовиться будете?
– По учебнику, – пояснил Пашка.
Преподавательница поморщилась:
– Они, конечно, существуют, но ни один из них не подходит целиком и полностью. Я всегда за то, чтобы студенты читали оригиналы произведений, а не параграфы в учебниках.
– Как оригиналы? – вытаращила глаза простодушная Катька Жаркова. – Что, прямо без перевода?
Ей удалось рассмешить невозмутимую Марию Владимировну.
– Если вы владеете древнеисландским или старофранцузским языком, то можете, конечно, читать в оригинале, – улыбнулась она. – Но так много я от вас не требую. Есть прекрасные переводы, которые отлично передают все особенности старинных текстов.
– А вам легко сдать? – поинтересовался Пашка, видимо, пользуясь хорошим настроением преподавательницы.
– Конечно, – подтвердила она. – Если пойму, что вы читали сами произведения, а не их краткие пересказы. А для этого к ответам на вопросы будет дополнительное задание: чтение наизусть одного из отрывков на ваш выбор.
– Нет! – не удержавшись, воскликнула я. – Неужели опять?
– Что такое? – повернулась в мою сторону преподавательница.
– Да ничего, – пробормотала я, сразу смутившись и опустив глаза в стол.
– Нам в прошлом году уже задавали наизусть учить на античке, – любезно сообщил за меня Пашка и тут же поправился: – В смысле на античной литературе.
– И что, не понравилось? – усмехнулась Одинокова.
– Нет, – практически хором ответили все.
– Там же стихи без рифмы и размера, – пояснила Катька, – потому что у древнегреческого языка мелодический строй и принципиально другая система ударений…
– О! – воскликнула фрау доцент. – Вы меня приятно удивляете! Если так много помните из курса прошлого года, есть надежда, что и после моего некоторые знания в ваших головах задержатся.
– Обижаете, – пробасил Пашка.
Не знаю, как Торопов, а я была уверена, что курс по средневековой литературе точно не забуду еще долго.
– А кто-нибудь может процитировать стихи, которые тогда учили? – вдруг хитро улыбнулась Мария Владимировна.
В аудитории повисло напряженное молчание. Казалось, можно было уловить, как крутятся шестеренки в многострадальных студенческих головах. И я поняла, что настал мой звездный час.
– Богу равным кажется мне по счастью
Человек, который так близко-близко
Пред тобой сидит, твой звучащий нежно
продекламировала я прямо с места.
– Сапфо, – с уважением заметила Одинокова и похвалила: – Молодец, уважаю! Если хотя бы одна студентка смогла через год процитировать стихи без рифмы и размера, то я смело задам вам выучить отрывки побольше.
