Одним жарким августовским днем она вышла после молитвы из собора. Солнце било по камням, словно молот по раскаленной добела наковальне. Неподвижный воздух обжигал. Прикрывшись ладонью от ослепительного света, она зашагала к замку. С ней шла Амирия, и в отдалении следовали стражники. И вдруг Алиенора встала как вкопанная. Перед ней возникла Изабелла! А рядом с подругой – Иоанн, и Иоанна, и их кузены Белла и Уильям!
Сначала она решила, что это мираж, сотканный из перегретого воздуха. Однако взмокших, красных от жары солдат, распрягающих коней, никак нельзя было принять за эфемерные видения. Да и сама Изабелла, хотя и опрятная, как всегда, все же выглядела как бабочка, только что вылупившаяся из куколки и еще не успевшая расправить крылья.
Чтобы не броситься со всех ног им навстречу, Алиеноре пришлось призвать всю свою волю. Степенно, как подобает королеве, она приблизилась к дорогим ее сердцу посетителям.
– Какой сюрприз! Приезд ваш меня безмерно радует, – произнесла она голосом, который едва не срывался от волнения. Что опять задумал Генрих?
– Мы приехали навестить вас перед тем, как отправиться на Сицилию, – ответила Изабелла после того, как женщины обнялись. – У меня есть позволение. – Она показала Алиеноре запечатанный свиток пергамента. – Вот охранная грамота от Генриха. Это Амлен уговорил короля. Знаю, вы уверены, будто я делаю только то, что угодно моему мужу, но смотрите: я попросила его в правильное время и правильным образом, и он согласился сделать так, как хочу я. Порой уступками и миром можно добиться многого.
Алиеноре было и смешно, и досадно. Очевидно, их прошлая размолвка не давала Изабелле покоя.
– Это зависит от того, что ты теряешь, когда идешь на уступки. Но все равно я благодарна тебе. Я готовилась к тому, что никогда больше никого из вас не увижу.
Она заключила в объятия Иоанна и Иоанну, не переставая гадать, какими могли быть мотивы Генриха, когда он разрешил им визит в Сарум. Должно быть, надеялся, что несколько месяцев одиночества сломят ее и она теперь более склонна принять условия короля. Если так, то его ждет глубокое разочарование. Перенесенные испытания только укрепили ее решимость стоять на своем.
Алиенора привела гостей в свою комнату в северной башне замка. Оглядев спартанскую обстановку, Изабелла ничего не сказала, но в ее глазах промелькнул ужас. И сочувствие.
– Да, такая она, келья нераскаявшейся грешницы, – бросила Алиенора. – По крайней мере, здесь прохладно даже в самый жаркий день.
Иоанна молча села у окна. Весь ее вид выражал глубокое потрясение. Она не ожидала, что ее мать находится в столь жалких условиях.
Горничная Изабеллы втащила большую плетеную корзину. Подруга сняла сверху сложенную скатерть и велела Амирии расстелить ее на столе – голом, как все в этом помещении.
– Я привезла хорошего вина, – объявила графиня, твердо настроенная поддерживать радостную атмосферу. Она извлекла из глубин корзины глиняную бутыль. – И жареного гуся, и белого хлеба. Стража не посмела отобрать эти угощения у супруги брата короля, прибывшей с его охранной грамотой.
Алиенора вздернула бровь:
– Разве это не акт неповиновения?
– Вовсе нет. – Изабелла мотнула головой. – Я всего лишь пользуюсь своим законным правом. – Она поднесла подруге свернутый конусом пергамент, в котором лежали коричневые квадратики. – Амлен знает, что вы обожаете имбирное печенье, и поэтому передает вам вот это.
