А вечерами моя Карен пела для гостей свою серенаду о том солнце, которое она видит даже посреди дождя, и ее глаза все так же сияли, как самые яркие звезды небосклона. Мы засыпали в тесной кухне, прижимаясь друг к другу, и мое серце разрывалось от слез, и уныние накатывало волнами, вызывая ужас и тошноту. Наверняка это потому, что я не умел, как Карен, видеть солнце, когда его нет. Но рано утром я просыпался до первых петухов, и с первыми лучами солнца мое сердце пело и согревалось, ведь вся моя семья – мой пес и Карен были рядом. Мы разменяли мир цветных витрин на жизнь вдвоем ради друг друга – разве не об этом мечтают власть имущие, находясь на вершине олимпа?
Второго января во дворе «Солнечной долины» я увидел Михо с его супругой Вивьен на руках. Четверо охранников угрюмо осматривали наш отель, а Михо и Вивьен с усмешкой стояли у нашей импровизированной стойки регистрации. Вивьен, некогда чрезвычайно красивая и властная женщина с горделивым профилем, возвышалась над Михо, стояла за ним, как нерушимая скала, демонстрируя всю мощь и полноту власти. «Мы хотим остановиться у вас на ночь, – сказал Михо, глядя мне прямо в глаза. – Мы снимаем весь отель, по комнате мне и Вивьен. Охрана переночует во дворе в автомобиле».
Голодная жизнь учит смирять свою гордость сильнее десятков лет, проведенных в тибетском монастыре, скажу я вам. Я принял деньги, не рискнув отказать. Раз Михо оказался здесь, значит, наша шутка с реестром всплыла, и только от него зависит, оставят ли «Солнечную долину» нам. По требованию гостей мы накрыли ужин на четверых. Дорогое вино вперемешку с деликатесами, привезенными гостями с собой, пьянило кровь, и легкий туман, как после приема особенно мощного обезболивающего, застилал глаза. Мне казалось, что мы никак не могли насытиться, изголодавшись по вкусностям богатой жизни. Затем Карен нам пела, и казалось, что сам ангел раскинул крылья над нашим домом.
Огонь в камине догорал, и Вивьен попросила показать ей дорогу в ее комнату. Взяв свечу, мы поднялись наверх. Я вошел в комнату первым, освещая ее. Вивьен прошла за мной и закрыла дверь, перегородив собой выход. Чуть погодя, возвращаясь из комнаты Вивьен, я услышал ритмичное поскрипывание койки в комнате Михо. Я лег в кухне и обнял пса. Где-то через час пришла Карен и молча легла рядом…
Проснувшись утром, я понял, что гости покинули наше жилище еще ночью, оставив на стойке плату и скудные чаевые, завернутые в записку. Развернув ее, я увидел начерченные рукой Михо буквы: «Надо было отдать все». Поднявшись, я убрал комнаты, приведя их в порядок, и застелил кровати свежим бельем. Затем выполнил всю свою утреннюю работу: наколол дрова, принес воду и провизию с рынка. Работа отгоняла хандру, разгоняя кровь по жилам и наполняя энергией каждую клетку тела.
На пороге дома появилась Карен, суровая дочь Норвегии, одетая по-зимнему, так, будто собиралась в дальний поход. В ее руках был собран весь наш нехитрый скарб, а рядом стоял Банга в своем парадно-выходном ошейнике. Она подошла ко мне и поставила чемоданы рядом. Мы стояли вместе, плечом к плечу, разглядывая нашу «Солнечную долину», и ветер грозно ревел вокруг, разбрасывая снег по веткам деревьев. Затем Карен бросила пылающий факел в дом, и огонь стал быстро набирать силу.
«Куда нам идти?», – спросил я ее, как она когда-то спрашивала меня, стоя на мостовой. «К солнцу», – сказала мне она. Огонь трещал за нашими спинами, освещая заревом путь.
