- Я понимаю малышка, но это важно –
настаиваю я.
- Хорошо, говори.
- Оль, с тобой может связаться Вадим
где-то через месяц примерно. Выслушай все, что он скажет. Я не смогу вас
дождаться дома, но вы с сыном должны туда вернуться. И еще тебе возможно
придется взять управление фирмой на себя – да именно это придется в реальности
сделать Оле, если я не выживу она встанет у руля.
- Ром, ты как будто прощаешься – блин,
даже во сне Оля умудряется меня понимать. Да я именно прощаюсь, не верю, что
Фортуна и в этот раз будет на моей стороне.
- Не задумывайся. Просто сделай как я
прошу.
- Мне это все не нравиться. Что происходит?
–взволновано спрашивает любимая, а я не могу ей все рассказать, язык не
поворачивается.
- Все хорошо, малышка. Я просто хочу,
чтобы ты была готова.
- Готова к чему?
- Ко всему, что может случиться. А
сейчас отдыхай. У нас есть еще месяц, я буду приходить иногда. А ты сильная, ты
со всем справишься. Я в тебя верил, верю и буду верить. А еще любить тебя буду
до последнего вдоха – говорю это Оле во сне и сам стараюсь верить, что эти сны
будут со мной до операции и пока я жив, но если не смогу вернуться живым, слова
о том, что до последнего вдоха окажутся самой настоящей правдой.
- Ром, ты прощаешься –констатирует Оля,
а мне это бьет под дых.
- Потом поймешь все сама – говорю я и
накрываю ее губы поцелуем.
А после встаю и ухожу, закрыв за собой
дверь. Потому что больше просто не могу. Я должен выжить и вернуть свою жену во
чтобы мне это стоило. Резко проснувшись вновь понимаю, что я в нашем доме один.
И как ребенок по сути беспомощен. Противен сам себе.
Отведенный до операции месяц начинается.
Я снова ложусь в клинику. Прохожу необходимые обследования, сдаю анализы. Ищу
переводчика, чтобы перевести всю эту медицинскую терминологию, и Вадим
отправляет все в клинику.
Мне назначают дату операции. В
понедельник я должен вылететь, отец со мной, во вторник под нож. Вадим с Варей не оставляют попыток уговорить
меня позвонить жене и рассказать всю правду, чтобы даже при самом не
желательном результате я смог спокойно уйти зная, что честен перед женой. Но я
боюсь ей даже позвонить. Уверен она не захочет со мной говорить. А если
согласится и приедет, и увидит меня в коляске…жалость будет самым лучшим
вариантом из возможных. Боюсь, не могу я. Предстать перед ней в таком виде не
смогу. Но у моего друга другое мнение на этот счет.
Он вызванивает наших друзей из Питера.
Федю и Дину теперь уже Шишкиных. У них конечно тоже интересная история, но они
смогли найти дорогу обратно друг к другу и сейчас женаты и даже вроде как
счастливы. Но я точно не знаю, что у них там происходило. Меня приглашали на
свадьбу, но я просто сказал, что не могу приехать физически. А Вадима просил не
трепать о том, что со мной случилось. Но видимо его мнение о важности моего
разговора с женой зашкаливало, если он рассказал все и попросил их прилететь.
Я конечно был рад видеть друзей. Но
разговор о том, что я должен поговорить с Олей стал меня утомлять. Дина
Шишкина, а в девичестве Аксенова, дочь известного адвоката в Питере и сама на
сколько я знаю не плохой адвокат, является каким-то психологом по
совместительству. Смогла промыть мне мозг.
- Смотреть на жалость в ее взгляде не
смогу, не хочу. Пусть лучше я мудак в ее глазах – резюмировал я наш длинный
диалог. Но Дина…
