О деле, между тем, рассказывали уже подробности… рассказывались, понятно, теми, которые были наиболее проинформированы в загадочной неизвестности трагических событий.
Конечно, как обычно, это были женщины, которые знали более всех. Они тараторили, не умолкая. Если вдруг у них не хватало тем для болтовни, они просто придумывали необходимые подробности. Суть трагического происшествия, еще никому не была известна, но женщины уже решили, что происшествие непременно трагическое. Все новости передавалось в очень преувеличенном свете, один рассказ противоречил другому. Возбужденное любопытство крестьян довольствовалось этими пересудами и не делало попыток разобраться в них. Все принималось на веру. Никто не знал, где заканчивается действительность и где начинается фантазия.
Похороны Комбределя, которые состоялись два дня спустя после его смерти, не положили конца деревенским сплетням и предположениям. Умы были возбуждены, воображение раздражено. Находилось много людей, которые, нисколько не стесняясь, говорили во всеуслышание о том, что их тревожило.
Теперь, когда фермер умер уже нечего ей будет скрываться и соблюдать необходимую предосторожность. Известное дело, жена его была кокетка… А насчет денежек – тут уж куда их мотать горазда! И все ее презирали!
А если порыться, как следует, в ее поведении, то можно бы было найти очень много такого, что не делало ей чести.
Не думайте, что против нее говорили злоба или ненависть крестьян. Конечно, на свете немало злых языков. Но тут совсем другое дело: факты говорят сами за себя.
Вот, таким-то образом толстуха Клотильда Повре стала рассказывать всем, что она накрыла как-то госпожу Комбредель в тот момент, когда она, ночью, разговаривала с каким-то брюнетом, высокого роста, с длинной бородой.
Гиацинт Ледюк, мальчик из той же деревни Армуаз, сопровождавший Клотильду, утверждал, что слышал следующую фразу, произнесенную громким голосом:
– Тысячу франков… меньше недели… я рассчитываю на вас!
Кто же мог быть этот человек? Кто?
Разумеется, любовник! Дело решенное! «Она сама ответила на вопрос», – говорила толстуха Повре, не любившая болтать попусту. В противном случае, зачем было скрываться.
Когда всем в деревне стало известно, что смерть Комбределя была вызвана особыми обстоятельствами, нашелся человек, который сказал наконец то, о чем остальные только думали. Нашлись люди, вроде Ландэ, мастер ремонтировавшего экипажи, и Рудье, земледельца, которые заявили в свою очередь, что и они тоже видели таинственного человека, служившего предметом для пересудов Клотильды.
Отыскался также свидетель, некто Рикеле, торговец лошадьми.
Он рассказал, что присутствовал при ужасной сцене. Дело происходило на ферме Глориэт, а на ферму он ездил по делу, за несколько дней до смерти Комбределя. Ему нужно было переговорить с фермером.
– Я видел фермера, – сказал Рикеле, – на ярмарке в Рюминьи, на позапрошлой неделей. Он был веселее, чем обычно, и вечером выпил. Вы заметьте, что этого с ним никогда не бывало. А выпил он порядочно, так что конец, был мертвецки пьян.
Это случилось на ярмарке. А вот что случилось впоследствии.
Когда Рикеле приехал на ферму и стал было взбираться по ступенькам на крыльцо, дверь распахнулась и вышел рослый и крепко сложенный парень, лет двадцати – двадцати пяти.
Вышедший на крыльцо человек был широкоплеч, и не производил дурного впечатления. Напротив, в его внешности было что-то приятное.
