Дождавшись выезда машины с четой Охлестиных со служебной стоянки, Бадрам выскочил на улицу и почти бегом помчался в отдел ФСБ, находящийся по соседству. В кабинете его уже ждали приехавшие с ним сотрудники из состава первой оперативной группы, созданной приказом директора ФСБ для проверки и разработки пограничника. Несмотря на то, что фигурант сам был офицером ФСБ, а возможная вербовка осуществлялась вроде как спецслужбами соседней страны, вести дело поручили ЦРУшному отделу полковника Кадяева. Основным доводом такого решения являлось наличие обоснованных подозрений о причастности к вербовке резидента ЦРУ в Киеве Джеймса Хоупа. Именно его агент – Бронников, он же Сёма, вероятно, привёз из Владивостока ту самую пресловутую перфоленту, послужившую основным средством давления на Охлестина. А так как дело оперативного учёта в отношении Сёмы в отделе вёл Бадрам, то непосредственным исполнителем и координатором проверки американской версии назначили тоже его. Безусловно, на 31 декабря никаких прямых доказательств, подтверждающих рассказ пограничника о факте и обстоятельствах его вербовки, не было. Вместе с тем, слова фигуранта косвенно подтверждались логикой предшествующих событий и результатами первичных оперативно-розыскных и следственных мероприятий.
– Так, парни, вроде есть выход связного, – Андрей почти ворвался в кабинет. Обратился к одному из офицеров:
– Лёх, позвони семёре11, срочно. Пусть мне сводки наружного наблюдения за вчерашний день быстро занесут. Если не готовы, то весь материал в первичном виде. Скажи им, с данной минуты особое внимание всем контактам, даже мимолётным. Передай, Лерик поехал в мебельный на улице Горького. Потом, возможно, по другим магазинам. Самый плотный контроль, но очень аккуратно! И скинь на комп мне записи по его кабинету и квартире за вчера и сегодня.
Бадрам тяжело вздохнул пару раз и сел за стол:
– И ещё, Лёх. Вместо меня поедешь на продолжение осмотра со следственной группой. Я предупредил уже старшего следака. Мне нужно здесь сегодня поработать. Они через двадцать минут уже отъезжают, поэтому поторопись. Там… слушай меня! – Андрей чуть повысил голос, видя как опер уже схватил телефонную трубку. – Там, кроме всего прочего, ещё раз хорошо осмотрите место, где на Охлестина напали. Понял? Лично, в радиусе метров двадцать, всё прошерсти. И будь осторожней, слушай больших дядь в броне. Под ноги смотри.
– Что-то конкретное ищем, или как всегда, то – не знаю что? – уточнил молодой опер, уже взведённый в боевой режим напором старшего товарища.
– То – не знаю что… и плюс к этому, шапку… шапку-ушанку. Вон такую, как та, – Бадрам пальцем показал на вешалку у двери.
Валера зашёл в парфюмерный магазин, но увидел супругу только после второго обхода стеллажа с благоухающими флаконами, стоящего в центре салона. Наталья появилась из соседнего зала, который делили между собой маленькое кафе и какой-то офис в американском стиле, где сотрудники сидят в общем помещении.
– Пойдём, – жена взяла мужа под локоть и повела к стеллажу. – Вот, всего-то четыре триста.
Она открыла флакон и помахала им в воздухе. Валера принюхался, театрально прикрыв глаза, словно получал несказанное наслаждение от аромата:
– Ну… на конский навоз не походит, ммм… чувствуется лёгкий аромат прелых листьев андалузского тиса…
