Как можно произвести сильное впечатление за какие-то двадцать-тридцать минут? Да и допросов было несколько, я не знала, какой он имел в виду.
– Я увидел в вас сильную личность, честного и принципиального человека. Смелого…
Он размял затекшую шею и открыто мне улыбнулся, стараясь показать свое позитивное отношение, несмотря на нашу пикировку.
– У нас не заладился разговор. А впереди еще самое сложное. Давайте прогуляемся, парк недалеко. Пока погода позволяет. А заказ я оплачу, разрешите, пожалуйста.
Вот еще.
– Не разрешаю. У нас не свидание, а общее дело. Оплатим каждый сам за себя.
Ростовцев тяжело вздохнул, но был вынужден согласиться.
Осенний парк выглядел мрачно и даже страшно. Оголенные деревья с тонкими ветками, покрытые рыжими пятнами гниющих листьев газоны, черный от воды асфальт. На обновленной детской площадке стояли памятники героям советских мультфильмов. В такую погоду они выглядели уныло и как-то меланхолично. Это было место не легкой печали, а беспросветной тоски.
Мы присели на отдаленную скамейку, и Ростовцев начал говорить. Наконец-то по делу.
– Елизавета Лазаревна, я прошу вас правильно меня понять. Несмотря на то, что вас просили приехать, и довольно срочно, информацию, которую я вам собираюсь сообщить, вы пока что опубликовать не сможете…
– Вот так сразу облом?! – удивилась я. – Вообще-то это моя работа. Что мне редактору сказать?
– Не перебивайте меня, пожалуйста. Виктор Сергеевич в курсе. В данный момент ваши профессиональные навыки, безусловно высокого уровня, мне не нужны. Ваша работа необходима мне как часть расследования. Если хотите, элемент оперативной игры. Но такая игра сопряжена с определенными рисками, и я хочу, чтобы вы их понимали. Вы должны опубликовать некоторые материалы в интересах дела, для поимки подозреваемого. Чтобы спровоцировать его на ошибку.
Говоря честно, Ростовцеву удалось меня заинтриговать. Но не более. Ненавижу, когда меня используют втемную.
– По телефону вы говорили иное.
– Простите. Правду по телефону я сказать не мог. Это очень деликатная информация.
– Тогда мы опять возвращаемся к первому вопросу. Почему я? Не в смысле я как Елизавета Иванова, а я как корреспондент «Русского Иркутска». Не то чтобы у нас был очень популярный журнал, тем более в Энске.
– Вы будете публиковаться не в «РИ». Вы должны дать свой материал в «комсомолку». К этой пятнице.
Я почувствовала давление сроков. Уже вторая половина дня понедельника.
– Я могу не успеть, – коротко ответила я. – Скорее всего, не успею.
– Не скромничайте, – Ростовцев улыбнулся. – Вы уже публиковались в «КП». Но дело не в этом. Материал уже подготовлен, место для него выделено. Ваша статья будет на передовице.
А я должна типа обрадоваться?
– Если статья не моя, то и моей подписи не будет. Мне это не нужно, публикуйте под своим именем.
– Я предполагал, что вы можете отказаться. Но причина отказа будет несколько в другом. Вы можете сделать эту статью своей – внесите необходимые правки, измените стиль. Вот только решитесь ли?
Он что, берет меня на слабо? Я поневоле рассердилась, в том числе и потому, что он нашел мое слабое место. Не люблю, когда в моих возможностях сомневаются.
– Я должна буду чего-то испугаться? – скептически усмехнулась я.
– Да. Должны, – спокойно ответил следователь, и вот это спокойствие действительно меня напрягло.
– Хорошо. Рассказывайте.
– Я не буду ходить вокруг да около. У нас в городе орудует серийный убийца.
