– Смотри, куда прешь! – злобно выкрикнул Родик – и был, пожалуй, не прав в своей гневливости, потому что его обидчик остановился, оглянулся и с искренним раскаянием проговорил:
– Ох, простите! Вы не ушиблись? – И бросился поднимать с асфальта портфель Щапова. Поднял и протянул его Родиону. – Простите меня, ради бога… – еще раз извинился он.
«Какой, право, интеллигентный…» – Родик почувствовал раскаяние за свою несдержанность и посмотрел на прохожего повнимательней. Это был пожилой мужчина, едва ли не вдвое старше его: лысоватый, толстый, одет в свеженаглаженный летний костюм. Из ворота рубашки торчит щегольской шейный платок, а глаза скрыты под солнцезащитными очками.
– Ладно, чего уж там… – пробормотал Щапов, принимая из рук обидчика портфель.
И в этот момент случилось странное: человек приблизил свое лицо прямо к лицу Родиона и прошептал:
– Здравствуй, Родик.
Тот отшатнулся. Но не успел он даже начать свое недоуменное: «Откуда вы меня знаете?..» – как мужчина снова прошептал:
– У меня есть сообщение от твоей матери.
Лицо прохожего было Родику абсолютно незнакомо. Щапов готов был поклясться, что видит его впервые в жизни.
– Кто… вы? – растерянно пробормотал он.
– Пойдем, – тоном, не терпящим возражений, проговорил пожилой щеголь. Цепкими, жесткими пальцами он взялся за локоть Родиона и повлек его за собой. Щапов безмолвно подчинился.
Пару десятков шагов они прошли в молчании, и Родик прямо физически чувствовал исходящие от господина флюиды жесткости и властности. Тот словно безмолвно брал над ним верх, и с каждым шагом внутри Щапова будто рушились какие-то защитные бастионы и незнакомец захватывал все новые и новые рубежи его внутреннего сопротивления.
– Я друг твоей матери, – наконец проговорил он.
– У меня нет матери, – поспешно ответствовал Родик.
– Есть, Родион, есть, – безапелляционно возразил толстый щеголь. Его цепкие пальцы по-прежнему влекли Щапова за собой, и тому ничего не оставалось делать, как подчиняться. – Правда, она далеко. Ведь твой отец, Иван Щапов, был убит пять лет назад. Отравлен мышьяком. Твою мать, Анастасию Петровну Щапову, обвинили в этом преступлении. Четыре с половиной года назад ее осудили по статье сто пять часть вторая на десять лет лишения свободы…
Родион почувствовал, будто внутри у него что-то ухнуло вниз, и он показался сам себе голым, маленьким, беззащитным.
– Сейчас твоя мама, Родя, – продолжал господин, – находится в колонии общего режима, исправительно-трудовом учреждении двадцать три дробь пятнадцать в Карелии. Ты ее навещаешь втайне от всех два раза в год. И посылки шлешь.
– Кто вы? – прошептал Родик уже безнадежным, беспомощным тоном.
– Я же говорю – друг. Мама тебе, кстати, передает большой привет. Чувствует она себя неплохо, только очень похудела.
Пожилой господин тащил Родиона дальше. Не чуя под собой ног, Щапов вышагивал рядом с ним по улице.
– Вполне возможно, – продолжал человек, – мама твоя будет освобождена досрочно, после девяти или даже семи лет отсидки. Она тебе об этом писала?
– Н-нет…
– Естественно. Потому что во многом это будет зависеть от твоего, Родик, поведения.
– Моего? – Щапов аж замер на месте.
– Пошли, Родион, пошли. – Пальцы странного прохожего по-прежнему сжимали его локоть. – Ты, Родион, скрываешь от всех свою семейную трагедию. Вот и в анкете при приеме на работу написал, что твои родители скончались. Это грех, Родик, – укоризненно покачал головою господин, – отрекаться от семьи. Большой грех.
