Его трясло, и она решила переменить тему разговора.
– Я никогда не была в бою. Как это бывает?
Форкосиган глянул на нее и умолк. «Опять словно хочет меня измерить», – подумала Корделия. – Но он начал потеть – слава Богу, жар отступает».
– На расстоянии, в космосе, возникает иллюзия чистой и славной битвы. Почти абстракция. С тем же успехом это может быть компьютерная модель боя или игра. Реальность не чувствуется – только если в ваш корабль попадут. – Он опустил глаза, словно выбирая, куда ставить ногу, хотя почва здесь была ровная. – Убийство, настоящее убийство – это совсем другое дело. Тогда, на Комарре, когда я убил своего политофицера, я был разъярен даже сильнее, чем… чем в другое время. Когда чувствуешь, как под твоими руками замирает чья-то жизнь, то на лице жертвы читаешь и собственную смерть. А ведь он меня предал, он навсегда запятнал мою честь.
– Боюсь, я это не вполне понимаю.
– Да. Похоже, что в отличие от меня гнев делает вас сильнее. Хотел бы я знать, как вам это удается.
Вот опять этот странный комплимент. Она замолчала, уставясь себе под ноги, потом стала смотреть на гору впереди, на небо – куда угодно, только не в его непроницаемое лицо. В результате она первая заметила наверху сверкающую точку – пламя из дюз ракетного двигателя.
– Эй, смотрите, это не катер?
– Да, действительно. Давайте-ка спрячемся вон в тех кустах, – распорядился Форкосиган.
– А вы не хотите привлечь их внимание?
– Нет. – Характерным жестом он повернул руку ладонью вверх. – Мои друзья и враги носят одну и ту же форму. Я предпочел бы сообщить о моем присутствии по возможности не всем сразу.
Теперь до них уже доносился рев двигателей. Сделав крутой вираж, катер уходил за серо-зеленую лесистую гору на западе.
– Похоже, они направляются к складу, – заметил Форкосиган. – Это осложняет ситуацию. – Он сжал губы. – Интересно, зачем они сюда вернулись? Может, Готтиан нашел секретный пакет?
– Разве ему не должны были достаться все ваши бумаги?
– Не все. Часть документов спрятана, поскольку они не предназначены для глаз Совета министров. Сомневаюсь, чтобы Корабик Готтиан мог отыскать то, что ускользнуло от Рэднова. Рэднов – умный шпион.
– Рэднов – высокий, широкоплечий, с острым профилем?
– Нет, это похоже на сержанта Ботари. Где вы его видели?
– В лесу около ущелья. Это он стрелял в Дюбауэра.
– А, вот как? – Глаза Форкосигана вспыхнули, и он хищно улыбнулся. – Многое проясняется.
– Только не для меня.
– Сержант Ботари – странный человек. Месяц назад мне пришлось его сурово наказать.
– Настолько сурово, что он мог стать участником заговора?
– Готов поспорить, что Рэднов так и подумал. Да, так вот – не знаю, смогу ли объяснить вам насчет Ботари. Его вообще мало кто понимает. Он – великолепный солдат, а меня на дух не переносит, как выразились бы вы, бетанцы. Ему нравится меня ненавидеть. Это стало для него потребностью.
– И он выстрелил бы вам в спину?
– Никогда. Ударить в лицо – другое дело. По правде говоря, именно за это он и был наказан в прошлый раз. – Форкосиган задумчиво потер скулу. – Но оставить его у себя за спиной в бою можно не колеблясь.
– Судя по вашим словам, он настоящий псих.
– Да, многие так говорят. А мне он нравится.
– И вы еще уверяете, будто это мы, бетанцы, любим устраивать из жизни цирк!
Форкосиган со смехом пожал плечами:
– Ну, всегда полезно потренироваться с человеком, который не боится сделать тебе больно. Схватки с Ботари позволяют мне сохранять прекрасную форму. Однако я предпочитаю, чтобы наши спарринги ограничивались спортзалом… Нетрудно понять, почему Рэднов решил привлечь к заговору Ботари – он кажется озлобленным типом, которому можно поручить грязное дело. Пари держу, именно так все и было… Молодчина Ботари!
