Возможно, потому что Дима приехал в простой белой рубашке, а может, потому что я любила его (значит, всегда он казался мне лучше, чем есть на самом деле), в нем перемена не была столь очевидной.
Глядя на эти серебристые фигуры, я опять поймала себя на обманутых ожиданиях. Пусть это было глупо на фоне всего, что происходило, но я вспомнила, какими видела во сне подобные встречи. Радостные, внезапные, где есть место и слезам, и смеху, и болтовне. Я не смогла бы поболтать с теми, кто стоял сейчас передо мной. Ни поболтать, ни поплакать на плече от радости. И теперь я понимала, почему все охотно принимали их за богов. И видела, чего лишились Даша и другие вместе с кольцами.
Дети Неба были похожи на эльфов – такие же мудрые и вечно юные. Словно излучающие сияние. Они были доведенными до совершенства копиями тех ребят, которых я знала.
Пастыри так же внимательно рассматривали меня. Инга улыбнулась и заговорила первой (впрочем, она всегда стремилась быть в авангарде):
– Не будь это Вика, подумала бы, что она растерялась.
– Или что не знает нас, – тонко подметила Наташа.
– В этом я как раз и не уверена, – с Натой мы никогда не ладили. – Вас, действительно, не узнать.
– Так здесь полвека пробежало, – вставил Максим своим приятным голосом.
Он стоял за Ингой, словно загораживаясь худенькой фигуркой. От меня? Или, как всегда, старался держаться чуть в тени, несмотря на свою красоту, ставшую просто ослепительной. Интересно, любит ли его Даша по-прежнему? И Марина с Пашей тоже рядом – привычная парочка.
– Полвека-то полвека, но Даша или Женя ничуть не изменились, – невольно покривила я душой.
Алексей почувствовал эту ложь:
– «Ничуть» – это уж слишком, тебе не кажется? В сущности, нелестная характеристика. Если люди с годами не развиваются – это печально.
– Смотря, в какую сторону развиваться, – сжала я кулаки.
– Давайте присядем, – предложил Полоцкий.
За столом он усадил меня по правую руку, рядом с Димой.
– Конечно, тебе уже рассказали о том, что произошло за эти годы и с нами, и с этим миром в целом. Но, как и любой рассказ, он был субъективен. Не будем начинать длинную историю снова и повторяться. Может быть, у тебя есть вопросы?
– Не много. А точнее – всего один, – я выдержала паузу, чтобы не дрогнул голос. – Как вы могли это сделать?
Все равно получился страдальческий вопль. Это было неприятно.
– Сделать что? – фальшиво хлопнула глазами Юля, став вдруг опять самой собой.
Рома поморщился:
– Не надо. Все мы прекрасно понимаем: Вика хочет узнать, как мы могли выгнать… ребят.
Он произнес это слово с запинкой. Видимо, Пастыри давно уже не называли себя так.
– Предателей, – холодно поправила Инга.
– Кого же они предали?
– В первую очередь самих себя, – посмотрел на меня Алексей; и я вдруг поняла, что от прежнего его заикания не осталось и следа. – Сломали свою жизнь из-за глупого тщеславия.
– Их жизнь – это их беда, – нахмурился Рома, – но они предали общее дело. Предали страну, где нас приняли как своих. Предали Отца!
– Постой, Роман, – примирительно подняв ладонь, остановил его Олег Иванович. – Сейчас не будем об этом. Возможно, рассказывая Вике об изгнании, они не совсем честно описали его причины.
– Причиной было их несогласие с вами. Попытка опровергнуть вашу «божественность» перед жителями страны, которыми вы помыкаете.
Олег Иванович горько рассмеялся, за столом послышались гневные возгласы.
