Больше мы ни о чём не говорим. Я ужинаю, принимаю душ, не обращая внимания на роскошь ванной комнаты, одеваюсь в предложенную мне пижаму, падаю на огромную кровать и пытаюсь заснуть. Да только сон не идёт. Я чувствую себя виноватой. Решив помочь Ворону, я вторглась в чужую семью. Мне не следовало этого делать, но теперь я здесь. Я мешаю людям искать свою дочь. И если отцу Вики плевать, его ли дочь рядом, то Веру Николаевну мне жаль. Надеюсь, она не возненавидит меня, когда обман раскроется? Думаю о Максиме… правильно ли было соглашаться помогать ему? Я понятия не имею, в какой аварии виновата Вика. Может, там и не было её вины? Что, если она жертва обстоятельств?
Мне не следовало прыгать с обрыва настолько необдуманно, но я уже сделала это.
Разбираться придётся по ходу дело.
Как проваливаюсь в сон, толком не замечаю, но снова вижу свою копию. Она просит помочь ей, спасти, но я совсем не понимаю, что могу сделать.
– Где ты? Как я могу помочь тебе? – спрашиваю хрипящим голосом. – Вика, не исчезай! Я хочу помочь тебе! – кричу и открываю глаза, ощущая, как всё тело бьёт лихорадочной дрожью.
– Всё хорошо, дочка. Тебе просто приснился дурной сон, – слышу уже знакомый голос. Вижу Веру Николаевну, присевшую рядом со мной на край кровати. Она поглаживает мою руку и по-доброму улыбается. – Я рядом. Я буду с тобой. Спи. Я тебя теперь не оставлю.
Как бы мне хотелось услышать такие слова от своей мамы… но она не скажет их. Уже никогда. Глубоко в душе я завидую Вике. У неё есть любящая мать. И совсем не понимаю – почему она сбежала, не предупредив ту? Разве можно мучить материнское сердце?
Веки снова смыкаются. Я засыпаю на этот раз крепко. Уже не вижу кошмаров. И надеюсь, что не увижу их снова.
Утро… Раньше обожала его наступление, ведь это означало, что ускользну из дома и не увижу отца. В течение всего дня не буду наблюдать, как он гробит себя. А сейчас пробирает до мозга костей. Потому что я на чужой территории. И я не могу целый день скрываться. Мне следует привести себя в порядок, узнать, что делать дальше, в конце концов.
Именно этим я и занимаюсь, буквально за волосы вытаскивая саму себя из кровати.
Умывшись и немного освежившись, я переодеваюсь в одно из платьев Вики, на котором до сих пор висела бирка. Мне не по себе, ведь ворую чужую жизнь. Однако иного выхода нет. Не сейчас. Удивительно, что у нас даже размеры совпадают. Вика чуть крупнее меня, но в целом её одежда не висит на мне мешком.
Выхожу, но понятия не имею, куда пойти, поэтому просто спускаюсь вниз.
Слышу голос Глеба… не знаю его отчества, да и пока нет нужды обращаться к нему. Я не могу разобрать его слов, поэтому инстинктивно иду на звучание. Останавливаюсь у приоткрытой двери и замираю.
– Уничтожь взятые вчера материалы и приготовь мне положительные результаты теста. Мне нужно как можно быстрее вернуться к подготовке. Свадьбу откладывать нельзя. Ещё Вера со своими сомнениями. Палки в колёса вставляет.
Закрываю рот ладонями, чтобы не вскрикнуть.
Неужели Глебу совсем нет дела до дочери? Он говорит так, словно убеждён, что я это она… А если и сомневается – ему всё равно. Только свадьба имеет значение. Что за свадьба там такая? Жених старый обрюзглый калека? Или садист? Кожа покрывается мурашками. Как бы мне хотелось сейчас встретиться с Вороном, поделиться с ним своими опасениями. Сомнения гложут душу, разрывают её на части, а я пячусь и уже скоро возвращаюсь к лестнице. Остаётся надеяться, что камер в доме нет, и Глеб не узнает, что я слышала часть его разговора. Он хочет убедить всех, что я – Вика. Больше всего в этой истории мне жаль Веру Николаевну – она на самом деле искренне переживает за свою дочь.
