Осколки лондонского неба - страница 13

Она продолжала совмещать учебу и работу в агентстве. Их часто приглашали работать на выставках и презентациях. На одном из таких ивентов к Лере подошла Нонна. Между ними продолжали сохраняться напряженные отношения, Лера старалась не замечать соперницу, как будто та была безмолвной статуей или предметом интерьера. Как бы ни развивались теперь ее отношения с Артемом, она не могла простить Нонне тот поступок на прощальной вечеринке.

– Лер, я знаю, что ты не станешь меня слушать, но я бы все же хотела, чтобы ты была в курсе. В тот вечер Артем сам затащил меня в машину, так что моей вины особо нет. Возможно ли, чтобы тот вечер больше не стоял между нами, и ты меня простила?

– Что-то я не слышала звуков борьбы и криков о помощи. Знаешь что, Нонна, оставь свои извинения при себе! Ты прекрасно знала, что Артем пришел со мной, но это не помешало тебе заняться с ним сексом практически у меня на глазах. Давай ты не будешь мне об этом напоминать, хорошо? – Лера из всех сил старалась сохранять лицо и продолжать улыбаться, ведь они были на серьезном мероприятии. – А еще советую тебе не приближаться ко мне и к моим отношениям ближе, чем на километр, иначе я за себя не отвечаю. И я сейчас не шучу.

Лера действительно была на грани срыва. Она не думала, что практически затянувшуюся рану можно так легко разбередить, и не знала, как быть дальше. На одной чаше весов были вновь зарождающиеся отношения, а на другой черным змеиным клубком свернулась память об измене. Да, Валери, наверное, была права, следовало отпустить ситуацию и просто следовать голосу собственного сердца.

Но история продолжалась, Артем продолжал звонить, а Лера каждый вечер доставала из своего тайника фотогра-фии, присланные им из Лондона, и пыталась найти в его глазах ответы на свои вопросы и сомнения.

Я иду босиком по камням,

Сердце рвется навстречу рассвету.

Ты проснешься и вспомнишь меня,

Провожая ушедшее лето.

А снега загрустят за окном,

Беззащитные ветви березы

К небу тянутся в плаче немом,

Вспоминая весенние грозы.

Бесконечная песня дождя,

Шепот моря зачеркнут зимою.

Этой ночью ты вспомни меня,

Пусть глаза загорятся мечтою.

Все что было – уже далеко,

Все что будет – еще не свершилось,

Нам с тобою пришлось нелегко,

Но я душу свою воскресила.

Нам бы зиму с тобой пережить

И согреть свое сердце весною,

Просто мы научились любить,

Жить с надеждой и спорить с судьбою.

09.03.2000

До начала нового дня осталось всего лишь десять минут. Ты звонил мне! Я разговаривала с тобой чуть больше часа назад! Мне надо учить фармакологию, но я не могу, мои мысли заняты только тобой. Ты не представляешь, как я сейчас счастлива…

На календаре уже была весна, но город еще чернел оголенными ветвями мокрых деревьев, на обочинах дорог лежал грязный, местами тающий снег, люди поднимали повыше воротники и кутались в шарфы, закрывая лицо от по-зимнему холодного ветра, спеша скорее вернуться в тепло квартир. Темнело все еще рано, и окна домов зажигались желтыми прямоугольниками, за которыми кипела жизнь. Лера сегодня раньше обычного приехала домой – отменили последнюю лекцию, и ей не пришлось в час пик толкаться в переполненном автобусе. Она жила в спальном районе города и из центра, где находилась ее академия, было довольно далеко добираться. Дома пахло любимыми яблочными блинчиками с корицей, аромат доносился даже из-за закрытых дверей квартиры. Блинчики – это было именно то, что нужно после сложного учебного дня и промозглой погоды. Девушка заварила зеленый чай и закрылась в своей комнате. Это было ее персональное девичье царство. Маленькое и уютное, с креслом, большим письменным столом и полками для многочисленных книг и учебников. На большой тахте, укрытой мягким покрывалом, сидел мягкий медвежонок – панда, привезенная друзьями в подарок из Дании. Лера до сих пор засыпала, крепко обнимая ее, несмотря на то, что давно перестала быть ребенком. На комоде возле тахты в нарядных рамках стояли фотографии со съемок. Люстра с красивыми хрустальными подвесками дополняла атмосферу комнаты, но Лера не любила включать верхний свет. Ей было достаточно яркого освещения в аудиториях и фотостудиях, а в своей комнате она предпочитала создавать атмосферу отстраненности и уединения. Здесь она ночами учила сложные медицинские предметы, а в тайнике стола хранилось самое дорогое – дневники, стихи, а теперь еще и фотографии.