– Не надо, – ловит меня за руку отец, когда хочу броситься за мамой. – Ты и так разбиваешь ей сердце.
– Почему?
В коридор выбегает Паша, но папа одним строгим взглядом заставляет брата вернуться обратно в свою комнату. Точно таким же суровым взором он награждает меня.
– Не притворяйся, будто ничего не понимаешь. Мы обсуждали это не раз.
– А я не раз вам говорила, что Фил не такой, как его отец! Почему вы против наших отношений?
– Так вы уже встречаетесь? – темнеют глаза папы, и я жалею, что не прикусила язык.
Лучше бы родители и дальше думали, что пока что мы с Филом просто друзья.
– Ангелина? – произносит папа так, как умеет только он один. По коже мурашки бегут от внезапной перемены в его настроении.
Еще пару минут назад мы смеялись и делали общие фотографии, а теперь веселье рассыпалось в труху. И из-за чего? Из-за глупости!
«Это не глупость, – ворчит внутренний голос. Не хочу его слушать. Он будто не часть меня, а прокравшаяся в рассудок надсмотрщица. – Ты знаешь, что родители правы. Ты знаешь о Филе больше, чем кто-либо, и почему-то не бежишь. Дурочка».
– Мы встречаемся, – вскидываю подбородок и смотрю отцу в глаза со всей уверенностью, которую нахожу в дрожащем теле. – И я не собираюсь это менять.
Папа расправляет плечи, становясь будто бы еще выше и шире. Но я знаю, что он просто пытается напомнить, кто здесь глава семьи и чей авторитет весит больше.
Но ничто не весит больше моих чувств к Филу.
– Ты не можешь запретить мне, – напоминаю, когда молчание слишком затягивается. – Мне восемнадцать, и я…
– Следи за словами, Геля. Ты хоть и совершеннолетняя, но все еще живешь в родительском доме.
– Это не значит, что я позволю вам рушить мое счастье.
– Счастье? – Мама, похоже, подслушивала весь разговор, стоя у двери в зал. Сейчас она выходит в коридор, скрещивает руки на тяжело вздымающейся груди и приваливается одним плечом к стене. – Ангелина, я уже говорила тебе, что парень из плохой семьи не принесет тебе ничего, кроме проблем!
– Неправда!
«Правда».
– Я запрещаю тебе видеться с ним. Тем более вечерами, когда на улице темно и холодно!
– Глупость, – рычу я. – Что он мне сделает? И что интереснее, что мне сделаете вы, если ослушаюсь? – Не дожидаясь очевидного ответа, на выдохе произношу: – Ничего. Я взрослая и могу сама выбирать, кого любить.
– Любить! – всплескивает руками мама и разражается нервным смехом.
У меня больше не остается сил участвовать в этой ссоре, которая повторяет десятки тех, что были до нее, почти в точности. Устала. Надоело. И с каждым днем все труднее дышать, все горче возвращаться домой, где меня не хотят слышать.
«Мы тебя любим. Мы хотим лучшего для тебя. Прислушайся к нашему опыту. Отпусти, пока не поздно».
Не хочу! Не стану!
С грохотом захлопываю дверь и, прижимаясь к ней спиной, сажусь на пороге своей комнаты. Стараюсь сдерживать ком, растущий в горле, но он все плотнее и давит, давит на стенки.
Еще никогда я так сильно не ссорилась с родителями. Никогда у нас не было недомолвок, что длились бы дольше, чем пару дней. Нынешнее непонимание же черной нитью вплелось в наши отношения и тянется с сентября по сей день.
Какая-то часть меня хочет уладить отношения с родными, тем более я в чем-то с ними согласна. Фил – опасная пара. Он по уши в долгах и проблемах, а даже если однажды он сумеет избавиться от этой темной части своей жизни, то вряд ли так же легко забудет, как просто зарабатываются нечестные деньги.
