— И ею в том числе. Иногда. Очень-очень редко.
*
На работе Лиза никак не могла сосредоточиться — всё думала о том, знает Володя или не знает, говорила ему Маша или нет? Или он просто сам догадывается? Косилась на подругу, но спрашивать напрямую пока не решалась.
Было страшно. Страшно, потому что любой ответ казался плохим. Говорила и знает — плохо, не говорила, но он догадывается — тоже плохо. Может, лучше вообще не знать, в курсе он или нет? Пусть останется тайной?
А ещё ей было стыдно. Не хотелось говорить об этом даже с Машей. Хотелось быть обычной девушкой, никогда не переживавшей изнасилование, шутить и смеяться, обсуждать шмотки и книжки, а не это вот всё.
Но во время обеда Лиза всё-таки не выдержала — плюнула на страх и спросила:
— Маш… а ты рассказывала Володе, что со мной случилось?
Подруга покачала головой.
— Нет. Я просто сказала, что тебе нужна помощь и тебя обидели. Но, честно говоря, я думаю, он и сам догадался. Тут надо быть полным дебилом, чтобы не догадаться.
Лизу бросило в жар.
— Да… ты права.
Ей стало невыносимо тошно, когда она представила, что Володя догадался. Она ведёт себя не как нормальная девушка, шугается всего на свете — конечно, он догадался… Жалеет теперь, словно несчастную бездомную собачку.
Лизе совершенно не хотелось быть бедной псиной, которую приютили из жалости.
Мысли давили к земле, слёзы подступали к глазам, и Лиза спросила, чтобы не заплакать:
— А ты знаешь его девушку? Которая в Таиланде. Катя.
— Угу, — Маша перемешивала вилкой салат из морской капусты — явно искала камни, пару раз чуть не сломала себе зуб, — и не смотрела на Лизу. Поэтому и не заметила, как сильно она расстроена. — Я от неё не в восторге. Так что если ты его у Катьки отобьёшь, я буду рада. Благословляю.
От неожиданности подобного заявления Лиза даже перестала переживать. А ещё сердце вдруг забилось, будто она только что пять километров пробежала.
— Почему?
— Что — почему? — Маша закончила перебирать салат и решительно начала его есть.
— Почему не в восторге.
— А-а-а. Ну Володя у нас спокойный, уравновешенный малый, а Катя — взрывоопасное вещество. Психует постоянно и по любому поводу. Его это пока не парит, но… это пока. Если он на ней женится, она за несколько лет брака выест ему весь мозг. Сейчас-то у них всё хорошо, потому что Катя второй год тусит в Тае, но как только вернётся… Не хочу я, чтобы Володька психом стал, как она. Ему бы девчонку более эмоционально устойчивую.
— Ты считаешь, я эмоционально устойчива? — протянула Лиза с сомнением.
— Конечно. Ты сейчас находишься в стрессовой ситуации, но когда ты в норме, ведёшь себя нормально. А Катя псих по жизни.
— Как же Володя тогда с ней общается?
— Он на эти психи внимания не обращает. Но это всё тоже до поры до времени. Одно дело — когда тебе пилят мозги, находясь в Таиланде, и пару раз в неделю, и совсем другое — каждый божий день. Это утомляет. И кстати, по секрету… — Маша усмехнулась и вытаращила глаза, выдавая страшную тайну: — Володя сам не уверен в будущем их с Катей отношений. Когда она уехала в Тай, они встречались только месяц, он разобраться не успел, а потом уж решил подождать, пока вернётся — нехорошо, говорит, бросать людей по интернету. Да и, может, всё-таки сложится. Но я что-то не верю — слишком уж они разные.
— Противоположности притягиваются…
Маша фыркнула.
— Бредятина, Лиз. Сначала противоположности притягиваются, а потом отталкиваются так, что искры летят и здания падают вместе с фундаментом. Помнишь, как там у Пастернака? «Жизнь прожить — не поле перейти». И вот по жизни надо выбирать себе не противоположность, а того, с кем тебе будет комфортно. Война каждый день — это некомфортно.
