– Если до неё идти час, то насколько большой этот город был? – поинтересовалась я.
– Большой, – ответил Дьюк за Рэя, – и очень красивый.
– Откуда ты знаешь?
– Родители рассказывали. Они здесь познакомились.
Мы замолчали. Не верится, что раньше могло быть по-другому. Мне вообще сложно представить сейчас другую жизнь, потому что все мои воспоминания сводятся к последним трём неделям жизни.
Не знаю, кому хуже: мне или им, которые все помнят и живут с самого рождения в таких условиях.
Когда мы стали проходить мимо высоток, то Рэй напрягся сильнее. Это видно по его ходьбе и тому, как он сжимает винтовку.
– Не нравится мне здесь, – сказал наш лидер, – мы, как на открытой ладони.
Дьюк нахмурился и спросил:
– Ты думаешь, мы не единственные люди здесь?
– Возможно.
– Кто ещё может быть здесь? – это уже спросила я.
– Кто угодно, – последовал тут же ответ от Рэя.
Когда мы шли, то я смотрела на все, как ребёнок. Старалась запомнить каждую вещь и каждый камень, чтобы представить, что здесь творилось в самый страшный день. День, когда все изменилось.
Если бы я не встретила Кристиана и его людей, то не знаю, как далеко смогла бы продвинуться. Не знаю, что делала бы, если бы моему взору предстала такая картина. Возможно, я бы уже была мертва или ещё хуже стала изменённой.
Нам встретилось только ещё два изменённых, которых застрелил Дьюк с глушителем. Вообще все винтовки с глушителями, чтобы было, как можно тише. Пистолеты без. Хотя если изменённые будут в радиусе ста метров, то они услышат даже так.
До больницы мы добрались без проблем. Встретились ещё пять изменённых, и то мы их заметили раньше, чем они нас.
Она оказалась огромных размеров с несколькими этажами. Стёкла, которые когда-то служили дверьми, полностью разбиты, а света внутри нет, впереди только темнота.
Дьюк расположился в здании напротив, прямо через дорогу, на третьем этаже.
Я и Рэй пошли внутрь.
– Держишься на расстоянии двух шагов позади меня. Понятно? – спросил он, хотя вряд ли можно не согласиться.
– Да.
Мы достали фонарики и стали все дальше удаляться от входа и дневного света.
– Лестница находится дальше по коридору, – тихо сказал Рэй.
Впечатление, будто я попала в фильм ужасов. На полу слишком много разбитого стекла, поэтому каждый наш шаг отчетливо слышен. Многие двери просто выбиты, на них видны… следы от ногтей, словно кто-то скреб её. Валяются таблетки. Стены в некоторых местах раскрашены непонятными надписями. Последняя мысль меня слишком удивила. Кто в здравом уме будет возвращаться в больницу и раскрашивать стены, зная, что изменённые могут быть здесь? Правильно, никто.
Пару раз я слышала крыс. Мелкие твари живы и ищут, что им перекусить. От этих мыслей меня передернуло.
Ненавижу крыс.
Мысль появляется сама собой, но я останавливаюсь, когда понимаю, что не могу этого знать наверняка, но… знаю! Значит, было что-то такое в прошлом, почему я их не люблю.
Я улыбаюсь и догоняю Рэя. Не думала, что у меня будет улыбка из-за крыс!
Мы дошли до лестницы, которая ведёт вниз и наверх. Видимо, тут есть цокольный этаж.
– Сначала осмотрим все наверху, после внизу, – говорит Рэй.
– Разве не будет логично разделиться? Это будет намного быстрее, – предлагаю я, за что получаю весьма недобрый взгляд от своего "напарника".
Доктор Бернардс объяснил, какие лекарства нужно искать. Я запомнила все их названия, а бумажку могла бы отдать Рэю.
