Уже дома, сидя на улице, перед гаражом на деревянной лавке и с сигаретой во рту, я вспомнил, что, когда мы ехали домой, мне привиделось, что за нами летел квадрокоптер. В этом нет ничего необычного, кроме того, что запрет на полеты беспилотников действует с начала мая.
Вечером того же дня, я с Егором уже был у деда, и мы пили чай, невзначай расспрашивая его том, где он работал большую часть жизни. Он напомнил мне и рассказал Егору историю, о том, как его направили бригадиром, на монтаж очень сложной системы защиты в электроустановке. Для чего она предназначалась он уже не помнил, как и многих других вещей, всё-таки возраст уже давал о себе знать, но детали этой сохранились в памяти. Это был институт в Ленинграде, а в качестве бригады дали в двух студентов, учившихся там же. Один из этих студентов, уронил гаечный ключ на шины секции, устроив тем самым самое страшное короткое замыкание, "трехфазное металлическое", обесточив тем самым весь институт. К счастью, все здоровы, а тот студент в последствии, через много лет, стал там директором.
Слушать его истории можно бесконечно, но в тот момент, нам нужна была конкретная информации и поэтому, я его перебил и рассказал, где мы были и что видели. Он посмотрел на нас и начала рассказывать то, что держал в тайне больше сорока лет, так как опасался КГБ и их приемников.
– Как-то раз мне в бригаду монтажников прислали молодого пацана, сам он сказал, что перевод был по его собственной воле и якобы на прошлой работе он занимался пожарной сигнализацией. Но с его приходом, у меня появилась ещё одна странная обязанность, которая мне, мягко говоря, не нравилась. С того момента, раз в неделю теперь приходилось беседовать с полковником, с польской фамилией, которую я уже не вспомню. О том, что интересного говорили в бригаде мужики и невзначай расспрашивали про новенького. Он у меня проработал всего три месяца, а в последний день, когда мы с ним виделись, он перебил недавно проложенный кабель. Я отчитывал его за добавление проблем, из-за чего он вспылил и сказал, – Я знаю цену ошибки, поэтому и ушел из Вышмаша! – в этот момент он осёкся и молчал до конца рабочего дня. На следующий день он не вышел на работу, а наверху сказали, что он попросил перевода и его одобрили. А вместе с ним и прекратились еженедельные допросы.
Дед ещё вспомнил, что в те времена, где-то в 60х, его звали на работу бригадиром в другое место, на совершенно новый объект, но что там делать не сказали и секретность была такой, что до конца своих дней придется жить в закрытом городе. Но взвесив всё, он отказался, а через полгода его повысили в Средмаше и поэтому он не пожалел о принятом решении.
Глава четвёртая. Экскурсия в институте.
Настало время ехать в Питер, на экскурсию, и мы расселись в салоне ВАЗ-2114, полностью переваренного монстра, с автозвуком и чёрного цвета, только не тонированного вкруг, о чём Егор постоянно жалел. Выезжая с территории дома, я увидел стоящий неподалёку серый микроавтобус, который поехал одновременно с нами.
– Никто случайно не посылал никого в интернете или не дай бог в жизни? – спросил я.
– Это спрашивает тот, кто раньше матерей своих оппонентов в кино водил на регулярной основе? – ответил Егор.
– Я сомневаюсь, что там за рулём сидит мой сын…
– Мальчики, хватит! – сказала Ксюша.
Этот фургон ездил за нами повсюду: на заправку, в забегаловку за едой, даже на полпути в Питер, у заезда на КАД остановился, там, где мы вышли отлить. И снова у нас над головами был квадрокоптер. То, что кто-то за нами следит очевидно, только зачем?
