Мог бы еще утром, когда отдавал паспорт, сказать, что не Олег, хотя там все происходило в такой суете, что, наверное, было не до этого.
Я бы и не заподозрила что-то неладное, если бы он не вызвался подвезти меня до дома.
— Опять вы загадочно молчите. — Назар смотрит на меня, словно пытается прочесть мои мысли.
— Странно все это.
Правда ведь, странно. Выглядит как сценарий какого-то американского фильма, где главная героиня знакомится с мужчиной своей мечты.
Упс, в моем случае Назар под это определение не попадает.
Как там говорят, герой не моего романа.
Все при нем, но… не торкает меня, не мое.
— Извините, если я вас разочаровал.
— Нет, все в порядке. Просто… не люблю, когда остаюсь дурой.
— А вы остались дурой? — Снова улыбка.
— Чувствую себя так, по-крайней мере.
Вибрирует телефон. Васька звонит. Ну все, Каришка, видать, там вовсю концерт закатила.
— Олег… простите, Назар, мне пора бежать. Спасибо вам за помощь.
— Давайте завтра заеду за вами?
— Зачем? — хлопаю глазами, опешив от его предложения.
— Погуляем. И дочку берите.
— А вы свою возьмете?
— Могу, если вы не против.
— Я не против, просто… Ой, Назар, полундра, Васька три раза позвонила, значит, дело плохо! Я побежала! Созвонимся лучше!
Выскакиваю из машины, на ходу доставая ключи. В такие моменты я плохо соображаю, мне все время кажется, что с дочерью может что-то случится.
Ульяша, подруга, даже поставила мне диагноз — синдром «яжматери» и обострение социальной ответственности, вот.
Дурашка она у меня, жаль, укатила в Питер, но там у нее какие-то разборки с бывшим мужем, который решил отжевать семейный бизнес.
— Вааась, я дома! — на ходу скидываю сапоги и куртку.
— Ну наконец-то!
Зареванная Васька выходит ко мне с притихшей Каришкой на руках.
— Что такое? Почему ты плакала? Карина? С ней что-то не так?
— Все нормально, просто…
— Что, Вась? — сердце в пятки уходит, когда вижу ее такой.
— Нам окно разбили. Я камень подобрала, хотела обратно швырнуть, а там записка. Поль, кто нам угрожает? Они пообещали, что в следующий раз сожгут нашу квартиру-у-у…
Вася заливается слезами, а я…
Господи, как же теперь жить? Что если эти подонки воплотят в жизнь свою угрозу?..
Мне становится очень страшно…
Нет, так нельзя, такими темпами можно и свихнуться от страха. Беру себя в руки.
— Так, не реви, Вась. Давай, умойся хорошенько, и идем покушаем.
Вася громко шмыгает покрасневшим носом и, отдав мне малышку, уходит в ванную комнату.
Лихорадочно соображаю, как быть дальше.
Написать на них заявление, что ли? На этих упоротых вымогателей, которые спят и видят, как бы прибрать к рукам папину квартиру, а нас, по всей видимости, хотят просто вышвырнуть на улицу.
Ни за что! Я не дам им этого сделать!
Завтра же пойду в полицию и напишу заявление. Основание есть — записка и фото разбитого окна.
До последнего тянула с этой процедурой, но больше нельзя — в ход пошли не только телефонные угрозы.
А тянула я только потому, что не хотела, чтобы доброе имя отца было осквернено такими вот всплывшими историями из прошлого. Вдруг бы его коллеги узнали?
Теперь я даже не уверена, что эти долги — не развод тех, кто решил отыграться на нас в отместку отцу.
— Поль, а можно я завтра в школу пойду? — Вася мнется у порога кухни.
В уголках ее светло-карих глаз все еще блестят слезы.
Смотрю на нее и вижу себя. Разве что Васька ростом пониже, но все остальное — один в один.
Худенькая, чуть угловатая, еще не оформилась до конца как девушка. П из-за нашей фирменной, пышной шевелюры выглядит как одуванчик.
