Забрал звезду обратно и продолжил делиться своим сном.
– А когда вернулся в свадебный зал, туда, в самый разгар веселья, вползло 12 змей невиданно больших размеров. Стали крушить и сметать всё со своих мест. Смертельными кольцами обвивать, душить и пожирать присутствующий народ. Только двум парам молодожёнов удалось убить напавших на них чудовищ. Сражаясь, вырваться с родственниками и слугами, из царящего вокруг ужаса.
Мужественно сопротивлялись люди. Но, видно, Бог прогневался за грехи наши тяжкие, и не было оставшимся никакого спасения. Рядом, прикрывая и защищая меня, сражались сыны мои и вы боевые друзья, – царь тепло, с печальной грустью взглянул на советников.
– Таяли, подходили к концу наши силы. Почему-то сознание чётко отметило, отсутствие в битве не на жизнь, а насмерть, Серепа и Нибара. Один за другим погибали дети мои, гости мои, и вот остался я один. А когда руки потеряли былую мощь и быстроту, стальными кольцами обвила и стала душить самая огромная змея. Свет погас в глазах. Жизнь не покинула меня, но стала хуже смерти. Ежедневно и ежечасно стал молить нашего единственного господа Бога, простить за грехи наши. Сменить гнев на милосердие к народу своему!
Немыслимо долго длились муки, и сердце обливалось кровью. Через бесконечные годы полнейшей темноты и страданий, оно уже почти перестало биться. Вдруг раздался гром небесный. Вернулись сила, разум, исчезла слепота, восстановилось зренье. Пролетающая молния подхватила, но не ударила, а ее огонь не уничтожил, не сжёг испепеляя. А понесла бережно, словно на мягком, тёплом ковре, высоко-высоко над землёй, вознося к божественным небесам. Увидел, как внизу из Иерусалима, от разрушенного и разграбленного Храма, уходили в разные стороны, по числу колен Израилевых, 12 дальних дорог. Десять были огорожены плотной стеной из сухих, колючих веток, без единого живого листика. Сверху ниспадало странное, таинственное освещение, и безучастно висело огромное ярко-красное солнце. В великом горе и печали двигались предрешённым, трагическим путём уставшие, измученные соплеменники и сыпались им на головы тусклые, багровые звёзды. По всему пути нападали на них люди нехорошие, чужие. С ненасытной жадностью бросались хищные звери земные и налетали страшные птицы небесные. Извне губил несчастных меч острый. Внутри голод, горячка, мор лютый и окружающий ужас истребляли юношу и девицу, грудного младенца и поседевшего старца. Изгородь сухая, колючая сужалась, скрывая человеческие останки. Постепенно очередная дорога превращалась в тропинку малую, а затем вовсе обрывалась. Засыпалась песком горячим, и ветер, обжигающий сравнивал с землёй дикой. Или покрывались те места болотами топкими, бескрайними, и вскоре не оставалось от беженцев никаких следов на белом свете.
Две же дороги, уходящие в страны далёкие, на северо-восток и на запад, были на всём пути огорожены изгородью из густых, зелёных, живых веток. Не могли через неё прорваться ни птицы и звери хищные, ни люди плохие. По одной вёл за собой людей сын мой любимый, а по другой племянник. У каждого на груди, указывая предначертанный путь, сиял шестиконечный ключик-звёздочка. Яркой вспышкой высветились встреча с мужественным человеком, Божьим повелением, освобождённого из тюремной гробницы. Лаги с женой, несли сына Инону-Элия Шалом, который на века станет родоначальником признанных знатоков Торы.
