Основания морали - страница 24

Вот в этом и состоит примирение психологического и этического эвдемонизма. Человек может не всегда действовать ради предельного увеличения своего долгосрочного счастья. Он может быть непредусмотрительным или слабовольным, может быть рабом сиюминутных страстей. Но при этом он остается психологическим эвдемонистом: когда он находится в разумном, уравновешенном состоянии, он стремится предельно увеличить свою удовлетворенность или свое счастье в долгосрочной перспективе. Именно в силу данного обстоятельства этические доводы могут вообще на него воздействовать. Если ему разъяснить, что определенные действия, совершаемые под влиянием аффекта или нацеленные на удовлетворение ближайшей эгоистической потребности, снижают его совокупное удовлетворение в долгосрочной перспективе, его разум воспримет ваши доводы, и он постарается исправить свое поведение.

Это не просто обращение к чистому «эгоизму». Большинство людей ощущают самопроизвольное сочувствие счастью и благополучию других, в первую очередь членов своей семьи и друзей; поэтому им трудно найти сильное удовлетворение или счастье для себя, если его не будут разделять хотя бы самые близкие им, – если не все сообщество в целом. Они стремятся обрести собственное удовлетворение и счастье в делах милосердия и любви. Даже глубоко «эгоистичные» люди способны понять, что свои долгосрочные интересы они лучше всего обеспечат путем общественного сотрудничества и не получат помощи от других, если не предложат им свою.

Действительно, даже самый эгоцентричный человек нуждается не только в защите от агрессии других людей, но и в активном сотрудничестве с другими людьми; поэтому он уясняет, что в его собственных интересах следует защищать и поддерживать свод моральных (равно как и правовых) норм, которые запрещают нарушение обещаний, мошенничество, воровство, насилие и убийство, а также свод моральных правил, предписывающих сотрудничество, любезное поведение и доброту.

Нравственность есть не конечная цель, а средство. Ей присуща не самоценность, т. е. не «имманентная», или конечная, ценность, а ценность производная, или «инструментальная». Рациональную этическую теорию можно построить только на том, чего мы реально желаем, но не на том, что нам «должно» желать. Каждый желает заменить менее удовлетворительное состояние более удовлетворительным. По словам Паскаля, «обычная жизнь человека подобна жизни святых. И те и другие ищут удовлетворения и отличаются только в выборе объекта, который доставляет это удовлетворение». Каждый желает своего долгосрочного счастья. Эта формулировка верна хотя бы потому, что тавтологична. Ведь наше долгосрочное счастье – это просто другое название того, чего мы на самом деле желаем в долгосрочной перспективе.

На этой основе покоятся не только рассудочные добродетели, но и добродетели общественные. Долгосрочные интересы каждого из нас состоят в практическом проявлении и общественных, и рассудочных добродетелей и, естественно, в том, чтобы все остальные тоже их проявляли.

Это и есть ответ, причем единственно убедительный ответ, на вопрос: «Почему я должен быть нравственным?».