«Подавляющее большинство языков северной части Евразии и Северной Африки относятся к огромной ностратической макросемье… Данные глоттохронологического анализа позволяют нам предположить, что дивергенция ностратической этнолингвистической общности произошла самое раннее 15 тысяч лет до нашей эры… Носители ностратического языка были относительно однородными в антропологическом отношении, причем палеоантропологические находки, приблизительно соответствующие по времени и месту существованию ностратического единства, говорят о том, что носители ностратического языка принадлежали к европеоидной расе»35.
Связь с ностратической семьей (более или менее тесную) имеют некоторые другие макросемьи:
афразийская (семито-хамитская);
синокавказская (в нее объединяются северокавказская, енисейская и тибето-китайская семьи;
палеоазиатская (юкагирский и нивхские языки, их иногда теперь признают дальними родственниками ностратического).
Согласно изысканиям группы Сергея Старостина (1953—2005, лингвист, глава Московской школы компаративистики), все эти семьи восходят к одной, «бореальной» суперсемье языков.
Однако, обратим сугубое внимание: все три африканские большие субрасы (не считая пигмеев) говорят, соответственно, на языках одной из трех лингвистических макросемей: койсанской, нило-сахарской (вариант: конго-сахарской) и нигер-конго. Все названные не имеют прямой связи ни с бореальной, ни, тем более, с ностратической макросемьей. Равно как и австроазиатская и австронезийская семьи, объединяющие языки Тихого океана и часть языков Юго-Восточной Азии.
Все это означает, как я и предполагал, две вещи.
Во-первых, с самого начала своего происхождения европеоиды и негроиды не имели между собой ничего общего, а не то что единого предка. Это две асболютно самостоятельно, в разных центрах расогенеза и от разных производителей, зародившиеся расы. Языковая отдельность европеоидов от австралоидов, имеющих с негроидами общего предка, также удобно ложится в изложенную выше гипотезу.
Во-вторых, можно смело предположить, что примерно 15 тыс. лет до н.э. кроманьонец уже не только зачистил и занял всю Европу и север Евразии, но и господствовал в Северной Африке, задвинув неандертальца в неудобья Сахары либо еще дальше – за Атласские горы. И этот грандиозный этноцивилизационный подвиг тогда же сопровождался этнической – и, соответственно, лингвистической – дивергенцией, которая в итоге дала не только у каждой из рас свои языковые макросемьи, но и отдельные семьи внутри макросемей. Что в итоге дало те шесть тысяч языков, что сегодня в наличии на Земле.
Рискну предположить также, что в афразийской и дравидийской семьях рано или поздно будут найдены лексемы, соотносимые с речью неандертальцев (негроидов). Недаром у лингвистов уже есть аналогичные сомнения относительно чистоты конго-сахарской макросемьи, на языках которой говорят негроиды, географически расположенные на северной части африканского континента: не просматриваются ли у нее некоторые лингвистические связи с афразийской семьей? Понятно, откуда возникают подобные сомнения: близость к зоне наиболее активной кроманьонско-неандертальской метисации не могла пройти даром для языка. А вот койсанская семья, на языках которой говорят негроиды, расположенные дальше от «опасной» зоны, и которая имеет резкие совпадения с гипотетической речью неандертальца, расчисленной Либерманом, таких сомнений, естественно, не вызывает, ибо формировалась на дальнем Юге Африки изолированно, вне всякого влияния европеоидов.
