АПНДРЕЙ ЕВГЕНЬЕВИЧ:
Ну, не будем муссировать здесь конспирологические версии.
ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ:
Владлен Иванович… Конечно, остаётся ещё много вопросов по этой теме. В том числе и против версии идентификации Анны Андерсон как Анастасии Николаевны Романовой. Ну, хотя бы, почему она всю жизнь настаивала на том, что её спас солдат охраны Александр Чайковский – в то время как ни в каких известных списках охраны никакого Чайковского нет. Но мы работаем. Вот, скоро Царёв поедет в Москву вновь исследовать архивы, списки сотрудников охраны, в очередной архив…
ВЛАДЛЕН ИВАНОВИЧ:
Хорошо… Хотя насчёт генетической экспертизы вы меня не всё же убедили, но учитывая все обстоятельства, я временно снимаю свои возражения. Но, насколько я понимаю, вам ведь всё равно придётся секвестировать бюджет кафедры. Резервы-то есть у вас?
ВЕНИАМИН АЛЕКСЕЕВИЧ:
Ну, что делать… Будем ужимать другие расходы. Но эту тему пока не закрываем. Пока… Дадим возможность Царёву поработать в Москве ещё в одном архиве. РГВА, военный архив на улице адмирала Макарова, так? Ну, насколько я помню, Царёв, все другие архивы вы уже исследовали… И безрезультатно… Значит, это Ваш последний шанс… Не найдёте Чайковского там – всё, будем закрывать вашу тему…
2012 год. Екатеринбург-Москва. Встреча с Ольгой.
2012 год, 18 июля. Екатеринбург – Москва.
Купе поезда..
Действующие лица:
Николай Александрович Царёв (29 лет),
Его попутчики в купе поезда Екатеринбуг-Москва:
Степан Васильевич (55) лет) – казак, в казачьей форме, крепкого телосложения;
Ольга Дикань (22 лет) – симпатичная девушка, студентка пятого курса московской Высшей школы экономики;
Владимир Петрович Букин (30 лет) – мастер Уралмаша;
Поезд Екатеринбург-Москва набирает скорость после очередной станции. Небо быстро темнеет, собираются грозовые облака. По окну вагона текут первые капли начинающейся летней грозы. Пассажиры в купе продолжают начатый разговор.
СТЕПАН ВАСИЛЬЕВИЧ (закрывая окно вагона):
А что, славяне, вчера на крестном ходе в память Царской семьи кто из вас был? (садится, смотрит на Николая) Вот я так думаю, Николай был, – историк ведь. Так, Коля? Много ваших там было, от института вашего?
НИКОЛАЙ:
Да, Степан Васильевич, был. И наших немало было. Мы ведь и сейчас занимаемся историей расстрела в доме Ипатьева. Там ещё немало белых пятен. Я ведь и в Москву еду по этой теме – в военный архив, РГВА называется. В командировку, от института.
ОЛЬГА (с интересом глядя на Николая):
И что вы в этом архиве будете искать?
НИКОЛАЙ:
Надо уточнить состав охраны Дома Ипатьева в мае-июле 1918 года – до сих пор полный состав охраны точно не известен.
ОЛЬГА:
Я тоже ходила вчера на крестный ход. Из любопытства. Но и в память Царской семьи тоже, конечно. Жаль их. Да и царь наш последний лучшим правителем России был. Последний нравственный и лучший правитель, во весь ХХ век… и до сих пор…
Николай с интересом смотрит на Ольгу. Чувствуется, что она ему нравится. А её последние слова явно взволновали его.
Владимир (удивлённо и недовольно смотрит на Ольгу)
ВЛАДИМИР:
Это вы о «Николашке» так, о «Николае кровавом»?..
Владимир хочет что-то резко возразить, но поймав на себе строгий взгляд Степана Васильевича, только слегка машет рукой.
СТЕПАН ВАСИЛЬЕВИЧ:
Точно, Ольга. А вы учитесь, или работаете?
ОЛЬГА:
Учусь, на пятом курсе «вышки», в Москве… Это мы так Высшую школу экономики называем…
