– Сзади, товарищ майор госбезопасности, – с некоторым трудом среди грохота очередей расслышал я.
Обернувшись, я увидел те два грузовика, что стояли ранее на площади у вокзала, с бойцами НКВД в кузове.
– Свои, – успокоил я его.
Как только грузовики встали у наших машин, бойцы посыпались из кузовов, а лейтенант, что ими командовал, подбежав, козырнул.
– Товарищ майор госбезопасности, зачем?!
На этот крик души я ответил достаточно прохладным тоном:
– Их сюда никто не звал. Сейчас пулемётчики выпустят третью ленту, и мы сворачиваемся, уходим. Дальше работайте самостоятельно. Осмотрите вагоны, арестуете выживших, добьёте раненых. Уверен, что таковые будут, поганое семя везде выживет. Всё ясно?
– Да, – кивнул тот.
Не нравится мне местный устав, все эти «да», «есть» и «нет», а я привык к «так точно» и «никак нет».
Когда пулемётчики закончили, а зенитчики на ходу перезаражали свои машинки, бойцы НКВД, уже выстроившиеся в цепь, направились к составу, несколько пулемётчиков с ДП страховали своих. Дальше их работа, я вмешиваться не собирался. А ко мне подбежал ротный и, козырнув, стал докладывать, а мы с политруком и сержантом внимательно слушали. Ротный доложился по расходу боеприпасов и перешёл к докладу по потерям.
– Один боец убит, трое раненых. Санинструктор их уже перевязал. Пулей противника повреждён мотор одного из грузовиков. Это всё.
– Обошлись малой кровью, – подвел я итог. – В вагонах отборные солдаты были. Товарищи командиры, хвалю за отлично выполненную операцию по уничтожению врагов нашей Родины. А теперь грузимся в машины и покидаем город.
Сразу покидать город мы не стали, на вокзале толпился испуганный близкой стрельбой народ, который косился в нашу сторону, стояла цепь из милиционеров, что внимательно нас рассматривали. Погрузка пассажиров в поезд уже заканчивалась, я это приметил и велел остановить машину. Колонна встала.
Открыв дверцу, я направился к милиционерам и попросил вызвать коменданта станции, заодно ротного подозвал и приказал подготовить раненых к транспортировке. То есть перенести в один из вагонов. А когда подбежал капитан, военный комендант станции, приказал ему принять трёх раненых и отправить в Минск в госпиталь. Должны дождаться помощи врачей. Толпившийся народ наблюдал, как одного раненого несли на носилках, он без сознания был, и двоих под руки вели: обнажённые торсы, окровавленные бинты. К счастью, в поезде нашлись медики, они присмотрят за ранеными до прибытия в столицу Белоруссии, так что не пришлось с ними санинструктора отправлять. Надеюсь, потом их дальше в тыл отправят.
На выезде из города мы забрали машины обеспечения и кухню и вернулись в расположение полка, где я роту позаимствовал. Последовал приказ приступить к ужину – он уже готов был. Комполка не было, я пообщался с начштаба. Тот хмурился – погибшего бойца уже похоронили со всеми воинскими почестями, – но повреждённую машину принял, взамен выдав мне другую. Я попросил его написать наградные на участников операции, для раненых на медаль «За отвагу», ротного и погибшего – о представлении к Красной Звезде. Капитан оформил и завизировал их. После этого я выбил у него ещё четыре грузовика и миномётный взвод с полковыми миномётами. Их четыре в полку оказалось, целая батарея. Ну и по два боекомплекта на каждое орудие.
Бойцы и оружие за это время почистить успели. У машин пулемётной роты толпились красноармейцы из других подразделений, выпытывая, где те пострелять успели. А я молчать приказа не давал. Особенно жутко было слушать о ручьях крови, что текли из вагонов – от этих воспоминаний у многих пулемётчиков пропал аппетит. Помнится, что-то такое и я видел, так что не брешут.
