– Ещё жив, старина… – Кирилл обратился к разваливающемуся строению как к живому существу.
Заглянул внутрь: ничего примечательного, пара сломанных стульев, какой-то топчан с ворохом старья. Убедившись, что он один, Фролов тревожно оглядел лужайку перед сараем: всё заросло травой, никаких особых примет. Даже тот большой камень, под которым был глубоко закопан его схрон, оказался совсем на другом месте – плоский валун передвинут и служит теперь ступенькой при входе в эту развалюху. И как теперь узнать, где он лежал раньше?..
«Где же ты, где?..» – пульсировала в мозгу одна-единственная мысль. Фролов усиленно пытался вспомнить, от напряжения лоб покрылся испариной. «Вдруг нашли, выкопали?»
– Кажется, рядом росла небольшая берёзка… Неужели вот эта так выросла? – чуть слышно шептал он, оглядывая буйную растительность. – Хотя три года – срок…
Кирилл сунулся в сарай в поисках хоть какого-нибудь инструмента. На своё счастье обнаружил грабли и ржавую лопату со сломанным черенком.
Он растерянно ходил по лужайке, пытаясь восстановить картину трёхлетней давности, – именно тогда, перед самой поездкой в посёлок Никольское, Кир и закопал где-то тут свои ценности.
– Нет, здесь!.. – убеждал сам себя искатель.
Он снова и снова замерял шагами расстояние от сарая и до конца лужайки в разных направлениях, но так и не нашёл никаких отметин своего хранилища. Доведённый бесплодными попытками почти до отчаяния, он слегка оступился в траве: в этом месте почва имела небольшое углубление.
– Вот же оно… – радостно хлопнул себя по лбу Кирилл. – Здесь!..
Очевидно, тяжёлый камень лежал на этом месте, пока его не откатили к сараю, и он несколько продавил почву. Фролов, оглянувшись по сторонам, стал лихорадочно копать землю. Дёрн и корни выросшей берёзки мешали копке сломанной лопатой, работа продвигалась медленно. Тем не менее через десять минут неистовых усилий лопата стукнулась о металл. Сердце копателя радостно ёкнуло: «Слава богу! Всё в ажуре…»
Вскоре Кирилл, утащив металлический короб в сарай, уже проверял его содержимое: пачки денег, сберегательные книжки, два паспорта на одно и то же лицо, пистолет с запасной обоймой, ручная граната, бинокль – все предметы в отдельных полиэтиленовых пакетах. Убедившись в их сохранности, часть отложил в сторону. Пачку денег и один из паспортов засунул в карман, бинокль положил в принесённую с собой сумку. Остальное бережно уложил обратно. Коробка с кладом была вновь опущена в яму и быстро закопана.
Чтобы скрыть следы вскапывания, Кир в несколько приёмов откатил тяжёлый валун на прежнее место. Затем убрал лишнюю землю с поверхности, граблями взлохматил придавленную траву. Фролов критически осмотрел следы своих трудов: среди многочисленных холмиков у отрытых кротовьих нор следы его копания были практически незаметны.
Уставший землекоп вытер пот с лица, отряхнул одежду от следов грунта. Присел у сарая, с наслаждением закурил. Отдохнув, затушил окурок и отправился по тропинке в обратный путь. Дойдя до старой сучковатой берёзы, Кирилл огляделся. Убедившись, что он один, уверенно полез на дерево до удобной развилки ветвей и, сидя на толстом суку, долго разглядывал в полевой бинокль интересующий объект.
Сердце невольно забилось сильней: когда-то он работал и жил в этом доме… Отсюда было видно даже окно комнаты, в которой проживал.
«А ведь хорошее, благополучное было время: без особых проблем, с крышей над головой, с постоянной и неплохо оплачиваемой работой. Сам всё разрушил…»
