Вот тогда и вспомнили о неудачном похищении Кутепова, которого хотели, доставив в Советский Союз, принудить публично покаяться, рассказав о злодейских планах международного империализма, с опорой на троцкистов и других белогвардейских приспешников, против первого в мире государства рабочих и крестьян. Потом, после публичного судебного процесса, расстрелять, заодно пристегнув к внешним врагам врагов внутренних, коих к тому времени выявляли в СССР тысячами. «Расцветала» пышным цветом эпоха большого террора, а с помощью Кутепова предполагалось «повязать» лидеров белой эмиграции с ленинскими соратниками, которые Иосифа Виссарионовича своими воспоминаниями раздражали и изрядно надоели. Операция задумывалась масштабная, но, увы, не пришлось! Сталин долго мрачно пыхтел трубкой, но с причинами неудачи все-таки согласился, буркнув: «Собаке – собачья смерть!»
Но в этот же раз вождь предупредил свежевылепленного комиссара госбезопасности Ежова, что любая неудача будет расцениваться как сознательное игнорирование указаний партии. Карликообразный нарком побледнел и поклялся, что все будет хорошо…
Во главе новой акции назначается профессиональный разведчик со странной, тем более для последующего времени, фамилией Шпигельглас. Он родился за двадцать лет до революции в семье бухгалтера в Гродненской губернии. Не будь Первой мировой войны, радовал бы Сема Шпигельглас папу нотариальной конторой где-нибудь в местечке, где раввин, провизор да нотариус считались самыми уважаемыми людьми. Но грянула война и студент юридического факультета Московского университета Шпигельглас, поступивший туда с золотой гимназической медалью (другой возможности для евреев не было), аттестован прапорщиком и тут же отправлен на фронт. На передовой, вместе с немецкими газами Самуил (к тому времени уже Сергей) Шпигельглас надышался и большевистскими идеями, что в итоге привело его в особый отдел ВЧК, но не на оперативную работу, а в финансовый отдел. Папа Семы, Моня, в свое время дал сыну уроки бухгалтерского дела, а главное – привил чувство бережного отношения к копейке. Цены бы не было Сергею на этом посту, не обрати на него внимания Абрам Аронович Слуцкий, один из организаторов советской разведки, в тридцать семь лет ставший комиссаром госбезопасности 2-го ранга, что равно нынешнему генералу армии. Шпигельглас оказался прирожденным разведчиком, талантливым, находчивым, изобретательным, к тому же свободно владел несколькими иностранными языками, обладал неброской, но располагающей внешностью: обаятельный, улыбчивый, самоироничный. Казалось, он мог подобрать ключи к любому человеку, очаровывая доброжелательной искренностью (видимостью, конечно).
Никто из советских профессионалов разведки не знал Парижа так, как знал его Шпигельглас. Он провел там много лет в качестве нелегала, под «крышей» преуспевающего владельца нескольких рыбных заведений. Одно из них располагалось более чем удачно – неподалеку от знаменитого кабаре «Мулен Руж», где всегда было многолюдно. Часто на рыбном развале бывали русские, в том числе Антон Иванович Деникин. В парусиновой панаме, в мешковатом чесучовом пиджаке, с просторной корзинкой на локте (ну, прямо-таки чеховский дачник), он придирчиво отбирал живую рыбу, отдавал предпочтение масленому карасю, которого супруга жарила восхитительно, особенно когда ожидались гости, с большим количеством лука, приправ и кореньев. Шпигельглас, на правах владельца, часто общался с покупателями, любезно сообщая им особенности нынешнего лова. Все было свежее, остро пахнущее морем, добытое ночью и скоростными поездами доставленное на льду из Нормандии и Марселя. Завидев Деникина, Шпигельглас, широко улыбаясь, всегда спешил к нему, и тут же доверительно объявлял скидку, как особо уважаемому покупателю. Эх, знать бы Антону Ивановичу, что обаятельный молодой француз, по ночам на конспиративной квартире обсуждал с такими же «обаятельными» планы уничтожения лидеров русской эмиграции. Но именно ему, как ни странно, Деникин обязан тем, что остался жив и невредим…
