Следует новый звучный вздох, и Мочилов находит в служебном телефонном справочнике нужную строчку, звонит в спецархив дежурному «секретчику». Просит подготовить для него пропуск. Он ожидает встречных вопросов, но встречных вопросов не следует. Значит, выписка из приказа начальника управления в спецархив уже доставлена. Это еще раз говорит об оперативности. Потому Юрий Петрович лично отправляется в подвал, по пути заглянув в тамбур шифровального отдела, где предупреждает дежурного шифровальщика о своем местонахождении. Полковник ждет сообщения из Чечни, где он координирует действия сразу нескольких ОМОГ[11]. Предупреждение не лишнее, потому что могут понадобиться его дополнительные указания, а Мочилов подозревает, что может застрять в спецархиве надолго.
Так и оказывается. «Секретчик» качает головой – далеко и высоко ему пришлось забраться на стеллажи – выдает три толстые, покрытые древней пылью папки с документами, чистую, но опечатанную рабочую тетрадь для производства выписок и ключ от рабочей кабины. Выносить документы за пределы спецархива категорически запрещается. Исключение составляет рабочая тетрадь, которую после окончания работы необходимо будет сдать в ту же «секретку» для уничтожения или для приобщения к архиву – чтобы знать, кто интересовался данной тематикой и какие факты выбрал в качестве оперативных вариантов.
Рабочая кабина маленькая – полтора на полтора метра пространства, стол у стены и стул перед ним. Но это как раз то, что требуется, чтобы не отвлекаться на что-то постороннее. Полковник вскрывает папки, опечатанные личной печатью последнего лица, допущенного к работе с документами, и для начала просто просматривает. Одну за другой, выбирая то, что может понадобиться ему для дела. Под рукой не оказывается закладок, а вырывать страницы из опечатанной тетради нельзя. И Юрий Петрович просто запоминает номера заинтересовавших его страниц. Память у него профессиональная, и он не боится сбиться. Так углубляется в работу...
* * *
Через три часа короткий стук в дверь отрывает мысли Мочилова от дел давно минувших дней.
– Товарищ полковник, – голос старшего прапорщика-«секретчика» слегка скрипит, словно изобилует множественными трещинами, – вас к телефону из шифровального отдела.
– Иду...
Юрий Петрович оставляет папки на столе, на глазах у старшего прапорщика закрывает дверь кабины на ключ, а ключ кладет в карман. До кабинета «секретчиков» десять шагов по коридору, короткий поворот и два шага за него.
– Проследите за кабиной... – не приказывает, а просит Мочилов прапорщика, оставляя того в коридоре.
В кабинете телефонная трубка лежит на разделительном барьере, отделяющем рабочее помещение от отделения для посетителей. Полковник сразу берет ее.
– Слушаю, Мочилов...
– Юрий Петрович, пришло для вас донесение от группы Согрина, – докладывает капитан, дежурный смены шифровального отдела. – Вы это спрашивали?
– Да, и это тоже... Я буду у себя через тридцать минут. Принесите... А через час пришлите кого-нибудь за ответом... Будет «срочная» ответная шифротелеграмма...
– «Срочная»?
Мочилов знает, что шифровальщики не балуют любовью шифротелеграммы с грифом «срочно».
– Да. Циркулярная[12]. Для групп Согрина и Разина... Предупредите связистов...
Он кладет трубку и торопливо возвращается в кабинет, кивнув по дороге прапорщику, то ли поблагодарив таким образом, то ли объявляя тому, что он свободен.
