Осознанность - страница 10

. (Это была та самая Гертруда Стайн. С 1893 по 1898 год она слушала курс экспериментальной психологии в Гарвардском университете под руководством Уильяма Джемса.) Предметом их изучения были «раздвоенные личности», которых позже назовут «расколотыми личностями». Соломонс и Стайн предположили, что поведение двойника – это не что иное, как неосознанное поведение большинства обычных людей. Обычные люди тоже выполняют сложные программы поведения, не обращая никакого внимания на них. Они поставили несколько экспериментов над собой и доказали, что писать и читать можно механически. Они писали английские слова и одновременно внимательно читали увлекательный рассказ. После непродолжительной практики они научились, не раздумывая, писать диктант и читать. Правда, они совершенно не могли вспомнить написанное, но тем не менее были абсолютно уверены, что писали какой-то текст. Чтобы показать, что процесс чтения может быть механическим, испытуемый читал книгу вслух, а экспериментатор одновременно читал занимательный рассказ. И снова они обнаружили, что после упорной практики научились читать вслух без запинки и при этом очень внимательно слушать рассказ экспериментатора.

Соломонс и Стайн пришли к выводу, что огромное число видов деятельности, которые мы считаем интеллектуальными, такие как чтение и письмо, могут совершаться вполне механически: «Как и все нормальные люди, мы стремимся к поступку, не выражая никакого намерения или сознательного волеизъявления, – в манере, которая принципиально соответствует прежним привычкам личности»{6}.

В 1978 году, когда мы изучали эту разновидность осознанности{7}, я проводила эксперимент с психологами моего университета, Бенционом Чановицем[6] и Артуром Бланком[7]. В качестве места действия мы выбрали аспирантуру Городского университета Нью-Йорка. Мы подходили к молодым людям, занимавшим очередь к копировальной машине, и просили их пропустить нас вперед. В свое оправдание мы приводили аргументы, которые могут показаться как логичными, так и бессмысленными. Одинаковая реакция на логичные и бессмысленные аргументы показала, что наши собеседники совершенно не задумываются о сказанном. Мы заготовили три просьбы: «Простите, могу я воспользоваться ксероксом?», «Простите, могу я воспользоваться ксероксом? Я хочу снять копию», «Простите, могу я воспользоваться ксероксом? Я тороплюсь».

Первая и вторая просьбы были аналогичны по содержанию – для чего еще нужна копировальная машина как не для копий? Следовательно, если бы люди задумывались о смысле сказанного, то первые две просьбы были бы одинаково эффективны. Но у них разная структура. В многословной просьбе («Простите, могу я воспользоваться ксероксом? Я хочу снять копию») содержится как сама просьба, так и ее обоснование. Если люди реагировали на две последние просьбы одинаково, то это означает, что они обращают внимание на структуру, но у них нет осознанного внимания к содержанию. Вообще-то, именно это и требовалось доказать. Реакция на обоснованную просьбу была адекватнее, причем совершенно не важно, каким был сам аргумент – разумным или глупым. Люди неосознанно реагировали на давно известные внешние раздражители, не пытаясь осознанно обратить внимание на их содержание.

Разумеется, есть известные пределы. Если вас попросят сделать колоссальное одолжение или оправдание на редкость абсурдно («потому что за мной стоит слон»), человек наверняка задумается о сказанном. Дело не в том, что люди глухи к просьбам, – они просто не задумываются о них.