Охрану первого блока заменили, начальник тюрьмы сам лично присутствовал на вечернем разводе, был зол и мрачен, на полковника не смотрел. Не удалось, видно, ему объяснить, что охрана и так постоянно тасуется, чтобы предотвратить сговор с заключенными. А тот делал вид, что не замечает недовольства начальника, на косые взгляды заместителей и вовсе не обращал внимания. Не захотел полковник понять, что поздно уже охрану менять, только график дежурств сбил, упрямый осел. Люди теперь по две смены подряд должны дежурить. А заключенные ещё больше волновались, словно чуяли в смене охраны какой-то подвох. Как их теперь на прогулку выводить будут, да ещё по трое сразу? Добился своего полковник, как бы не обернулось это бедой…
Врачи сидели в лазарете и смотрели, как полковник сидит в углу за монитором, боится, как бы они лишнего не увидели. Им даже не разрешили уходить на ужин в столовую, техник-сержант принес им поесть прямо в лазарет. Измайлов с тоской представил еще одну ночь дежурства в комнате наблюдения и кусок ему в горло не полез. Паршин же съел все, его трудно было заставить забыть о еде, он к жизни относился проще.
– Сержант, – задержал своего помощника полковник, – готовьте аппаратуру, завтра будет перевозка наших … пациентов в Центр. И проверьте, чтобы работало все как часы.
Сержант молча кивнул, собрал посуду, термос с чаем Паршин ему не дал унести, так же, как и тарелку с нарезанным хлебом, и неторопливо вышел.
– Так что, коллеги, может, обсудим процедуру еще раз? – обратился к врачам полковник, удовлетворенно откидываясь на спинку стула и опуская крышку своего компьютера. – Работа проделана по графику, все сроки выдержаны. Препарат сработал как надо, вы это знаете и должны подтвердить в своих отчетах…
Измайлов ковырял зубочисткой во рту лежа на смотровом кресле, куда перебрался, чтобы не видеть опостылевшего полковника. Паршин сидел за столом и жевал оставшийся хлеб, шумно отхлебывая горячий чай. Не обращая внимания на их молчание, полковник встал, потянулся с хрустом и принялся расхаживать, от двери в угол и обратно, сунув левую руку в карман халата, а правой размахивая перед собой. Очки свои он оставил на столике у компьютера.
– Заключенные, которым ввели нанокибов, чувствуют себя вполне нормально. Никаких особых отклонений в их поведении не замечено, но этого и следовало ожидать. То, что один из них пытался покончить с собой, а другой впал в истерику, картины не меняет, не так ли, Измайлов? Это ведь просто от страха, сами себе напридумывали глупостей, а на деле ничего не изменилось. На прогулках они вели себя смирно ,на охрану ни разу не кинулись, так ведь доктор?
– Можно сказать и так, – негромко ответил Измайлов. В зубах он перестал ковырять и теперь рассматривал потолок. Полковник то ли себя уговаривал, то ли готовился к докладу начальству и на реплику врача не обратил внимания.
– Значит, остается только проверить, как будут действовать нанокибы в условиях, когда заключенным представится возможность задумать преступление и попытаться его осуществить. А такое в тюрьме невозможно. Значит, надо создать им такие условия. И эти условия мы им создадим, но уже в нашем Центре, где всё подготовлено к приезду.
Полковник сделал паузу, ожидая вопросов врачей, но Измайлов только покосился на него, а Паршин на секунду застыл с кружкой в руке, потом шумно отхлебнул и продолжил жевать. Полковник, ожидавший большего интереса, хмыкнул недовольно, но продолжил. Видимо ему очень хотелось услышать отзывы врачей о своей работе, хотя сам он был и без этого доволен собой.
