Я сижу за столом на кухне и воспоминания ночи недельной давности мешают на чем-то сосредоточиться. Мне жарко, но кофту не снимаю. Потому что под ней только футболка. И все. Лифчик я не надела.
– Классные джинсы, – сцепив пальцы, чтобы хоть чем-то занять руки, делаю завуалированный комплимент его заднице. – И дорогие. Я знаю эту фирму.
– Китайская подделка, – ставит на стол бутылку виски. Рядом два квадратных стакана.
– И что это?
– Это виски.
– Я вижу. В плане, мы что-то отмечаем?
– Что-то отмечаем, – соглашается он и наливает поровну, примерно на два пальца.
Я не люблю такой крепкий алкоголь, но сейчас не отказываюсь – прикасаюсь краешком своего стакана к его и, морщась, делаю большой глоток.
Горло, как и дома часом ранее, обдает огнем, на какое-то мгновение становится нечем дышать. Но вида я не продаю.
– Ты выпил. И на чем я теперь поеду домой?
– Разберемся.
Вникать, что именно он имеет в виду под этим словом, не хочется. Но и молчать не хочется тоже – глотка хватает, чтобы моментально развязать язык.
– Зачем ты сдал меня отцу? – сразу же кидаюсь грудью на амбразуру. – Ты же знал, что я из дома убежала и даже знал причину. Но все-таки сдал.
– Убегать не выход, уж поверь мне. И он бы все равно тебя нашел. И скорее всего в тот же день, – наливает еще.
– Все равно, это было не слишком красиво. Ты даже меня не спросил!
– Я так решил.
– То есть теперь ты решаешь за меня?
Не удостоив меня ответом, выпивает свой виски одним большим глотком, и я вдруг отчетливо понимаю, что не просто плохо его знаю, я не знаю его совсем.⠀
Сегодня он совсем другой – хмурый и молчаливый. Совершенно не такой, каким был в день нашего знакомства. Словно подменили. И не могу сказать, что таким он нравится мне меньше.
– Куда ты исчез тем утром? – кручу в руках свой стакан. – Когда я проснулась, тебя не было.
– Не хотел провоцировать твоего отца. Ты же наверняка не призналась ему, что ночевала с малознакомым парнем.
– Не призналась…
– Ну вот, видишь.
– А адрес как узнал мой?
– После того, как я понял, кто именно твой отец, это было не так уж сложно.
Неужели перемены в его поведении связаны с тем, что он понял, кто мой отец?
Он действительно небедный человек, имеет весомое влияние и хорошие связи. Может, Матвея это отпугнуло?
Хотя глядя на него сейчас, такого пусть хмурого, но уверенного в себе, сложно представить, что его хоть что-то может отпугнуть.
Я теряюсь с ним таким, новым. В первый день, под маской стервы-Леры было проще, но теперь, когда я открылась перед ним, после нашего крышесносного поцелуя и… прочего, я действительно ощущаю себя жутко неуверенной малолеткой.
Впрочем, не только сброшенная маска влияет на внутренние перемены. В первый день он не нравился мне так сильно, как теперь...
– А где ты был все эти дни? – вожу подушечкой указательного пальца по краю стакана. Смотреть на него неловко, поэтому сосредотачиваю все внимание на процессе. – Ты не объявлялся столько дней. Я не знала, что и думать...
– Это допрос?
– Нет, конечно! Просто я уже смирилась с тем, что мы больше никогда не встретимся...
– А ты хотела этой встречи?
Он смотрит на меня, прямо, и увиливать под напором такого взгляда невозможно.
– Хотела.
Он улыбается краешком губ и кивает на мой стакан.
– Пей.
– Наверное, с меня хватит.
– Как хочешь, – и снова наполняет свой. – А что ты сказала отцу? Куда поехала?
– Что я с Ликой в кафе. Это моя подруга.
