И впоследствии, куда бы ни направлялась и где бы ни появлялась хмельная компания под предводительством Диониса, там возникали проблемы повального пьянства и вырождения. Особенно животрепещущей она стала в арабских странах, где впервые из вина был произведён спирт. Произошло это «великое» событие, которое поставило под угрозу даже само существование арабских народов, примерно в VII веке. То, что у них получилось, было очень метко названо «ал-кюль», что в переводе с арабского означает «одурманивающий». Арабский учёный Джабир ибн Хайян (Гебер) первым использовал перегонку этилового спирта в своих алхимических экспериментах и описал в своих трудах, а пальму первенства по изготовлению первой бутылки водки в 860 году большинство источников безоговорочно присуждают арабу Рагезу. [10] Изобретённая арабскими алхимиками технология перегонки вина резко усугубила пьянство, люди запивались до одури, до смерти, в том числе женщины! Были остановлены ремёсла, зарастали поля, начали рождаться больные, неполноценные дети. Понимая опасность алкоголя и предвидя его страшные последствия, пророк Магомед ввёл строжайший запрет на употребление спиртосодержащих жидкостей и тем самым спас арабские народы от вырождения. Запрет, став догмой, вошёл в свод мусульманских законов – Коран, тем самым полторы тысячи лет оберегает страны Востока от алкогольного рабства. С тех пор на протяжении XII столетий в мусульманских странах алкоголь не употребляли, а отступники этого закона (пьяницы) жестоко наказывались. [8]
Гораздо меньше в этом отношении повезло западным странам, и они в полной мере хлебнули горя из чаши спиртного и упрямо продолжают это делать. В Средневековье в Западной Европе также научились получать крепкие спиртные напитки путём возгонки вина и других бродящих сахаристых жидкостей. Как и на Востоке, руку к этому приложили алхимики, которые пытались найти и выделить в вине «дух или душу», и первым эту манипуляцию с вином сумел осуществить итальянский монах – алхимик Валентиус. Крепкая жидкость со жгучим вкусом, характерным резким запахом и выраженным опьяняющим свойством, извлечённая из вина посредством дистилляции, и была названа спиртом (spiritus), что по-латыни значит «душа». Разбавленный спирт был назван живой водой и продолжительное время широко использовался только в медицине как асептическое средство. В то время в Европе свирепствовала чума, и спирт как антисептик принёс свою пользу, его и продавали только в аптеках, и всё бы ничего, если бы он и дальше использовался исключительно как наружное дезинфицирующее средство. Но увы! «Покупая спирт в аптеках и хлебнув глоток-другой, люди воспаряли в облака. Мир розовел, делался бесплотным. На душе легко, просторно. И не было врагов – напротив, все вас любят, и вы ко всем воспылали нежным чувством. Ах, как хорошо! Aqua vitae. И человек безмятежно засыпал. Проснувшись, ощущал боль в голове, сонную одурь и тяжесть во всех членах. Но тут же вспоминал, как хорошо ему было в состоянии опьянения. И снова тянулся к сосуду с „живой водой“. Бедные наши предки! Знали бы они, какое дьявольское зелье подарили миру». [8]
Так, в Западной Европе Средневековье отмечено повсеместным ростом употребления не только вина и пива, но и крепких спиртных напитков. Уже в XIII веке западный европеец, в отличие от наших предков, не только знал, что такое водка, джин и другое, но и старательно их употреблял. «У самых цивилизованных и просвещённых народов очень принято было пить», – вывел в своём трактате о пьянстве французский философ Монтень. Разнообразные и дешёвые крепкие напитки триумфально шествовали из дворцов и замков в простой народ через кабаки и торговые лавки. «Германия зачумлена пьянством», – восклицал реформатор церкви Мартин Лютер. «Мои прихожане, – жаловался одновременно с ним английский пастор Уильям Кет, – каждое воскресенье смертельно все пьяны». Современники английского пастора сообщали, что в Лондоне «в каждом доме, в каждой улице кабак имеется». В них женщины пили наравне с мужчинами, цены в прейскуранте подкупали своей дешевизной. Простое опьянение – пенс, мертвецкое – два пенса и солома даром. Глядя на всенародную страсть к пьянству, поразившему все сословия, папский посол Антоний Компаниус горько воскликнул: «Здесь бытие – лишь питие». [12] Папский прелат был недалёк от истины, в Англии общественное сознание тех лет не только не осуждало пьянства, а напротив, непьющий не считался джентльменом!
