– Это ты, Олежка?! – Оторопело спросил я, не в силах сойти с места. Кульки посыпались у меня из рук. – Что они с тобой сделали? Где твоя борода? Где твоя вечно грязная, рваная фуфайка? Где твои неразлучные сапоги шестидесятого размера? Где космы? Неужели ты и от этого освободился? – Он рассмеялся, довольный моей иронией. А я продолжал заливаться, – Сколько же веков ты проторчал в этой дыре? Ты же совершил преступление перед человечеством. Тебе у Феллини сниматься надо. Ты хоть раз за это время смотрелся в зеркало? – Из-за перегородки довольно выглядывали Инга со Стёпой. Они явно гордились своей работой. Как будто нового человека родили. Да почти так оно и было. – А ну-ка одевайся, бродяга! Нечего тут нагишом перед дамами разгуливать. – Весело крикнул я, разворачивая разбросанные пакеты. Самую лучшую одежду специально выискал я для нового друга. Итальянский костюм и туфли. Японское пальто, шляпу, дипломат. Ну и всю остальную амуницию, необходимую в джентльменском наборе. Прошло ещё пол часа.
Олег вышел из-за перегородки. Инга тем временем накрывала прощальный ужин. Я сидел спиной ко входу и, вдруг, увидел, что жена остановилась и замерла, почти открыв рот. Стёпа тоже, замолчал на полуслове. Я медленно повернулся и увидел ещё одно чудо за день. Перед нами стоял мужчина из французского каталога. На этот раз я молчал. Только сидел и смотрел. Потом обернулся назад и начал есть. Это был шок!
– Ну что? Как? – Услышал я сзади тревожный голос. Я встал из-за стола, подобрал с пола свой рюкзак, достал из него толстую пачку денег и, подойдя к Олегу, положил ему в руку. Там хватало на две машины.
– Это твои! Ты знаешь, браток, а ты действительно преступник. Гноить здесь такого парня… Да у меня слов нет! – И я обнял его, испытывая при этом чувство глубокого умиления. Даже слёзы чуть не выступили. Всё же, я имел некоторое отношение к этому превращению.
За ужином мы смеялись, говорили, пели украинские песни. Степан предсказывал Олегу великое будущие, а Инга тревожно поглядывала в его грустные беспокойные глаза.
Вечер только начался. Впереди была последняя ночь. Билеты лежали на столе. Я со Стёпой смотрел телевизор. Инга убирала. Олег курил у порога. Я видел, как он нервничает. И, наконец, не выдержал.
– Я пойду пройдусь, Игорь! – Сказал он, обращаясь, почему-то, именно ко мне. – У меня здесь недалеко дружок живет. Вместе из Москвы добирались. – Я пожал плечами. – Как хочешь. Только не долго. Пароход уходит в шесть. В четыре надо выйти.
– Да! Да! Я скоро! – Пробормотал он и попытался как то бочком выскользнуть в дверь.
– Постой! Ты хоть сапоги одень. Куда ж так, в туфлях. Грязь. Тут ещё не Париж.
– Да ничего. Вроде, подморозило немного. Я быстро. – И убежал. Инга выглянула из кухни и огляделась.
– А где Олег? Куда он побежал?
– Я знаю?!.. – Недовольно пожал я плечами. Тревожно и тоскливо стало в груди.
– Не надо было его отпускать! – С упреком сказала жена. – Напрасно, Игорь! – И, взяв ведро, ожесточённо начала мыть под нами полы.
Прошёл час. Другой. Третий. Олега не было. Часы показывали полночь. Час ночи. Закончились программы. Как раз показывали Ленинград. Никто не появился. Матерясь и скрипя зубами, я встал, одел телогрейку и вышел в сырую, холодную ночь.
Фонарей в посёлке не было. Только кое-где над входными дверями горели лампочки. Даже собаки уже не лаяли. Я брёл по щиколотки в грязи, проклиная весь этот край, своих врагов, холод, Олега и себя дурака. Зачем я отпустил его. Да ещё и в таком одеянии, и с деньгами. Тьфу, дурак и есть.
