– Добрый вечер, соседи, будем знакомиться, – в речи небольшой худощавой женщины слышался явно выраженный украинский акцент, – меня зовут Мария, фамилия Слюсаренко, мой Федор здесь начальник, а дом наш напротив вашего, через дорогу.
Кот неодобрительно заурчал и лег у ног пришедшей, загораживая дорогу в комнату.
– Брысь, бисова душа, – женщина толкнула в бок животное, после чего тот ощетинился и с шипением отскочил в сторону, – ну, чистый зверюга, у нас его даже собаки побаиваются. Что, будем отмечать новоселье? Небось с самого Оннебецу маковой росинки во рту не было.
Наталья поднялась навстречу Марии и хотела помочь женщине, но та остановила ее.
– Сиди, сиди. Умаялась никак в дороге-то, я сейчас мигом, – и начала выставлять из сумки принесенные продукты. Вскоре на низеньком столе помимо картофеля появились соленые огурцы, красная икра и какие-то незнакомые Гордеевым яства.
– Это соленый лопух, это морской виноград, а это вяленый тунец, – охотно поясняла Мария, – у японцев все, что на суше и в море растет и плавает, идет в пищу, нужно только правильно приготовить, а в этом они большие мастера.
В завершении на столе появилась бутылка спирта.
– А тебе, красавица, – обратилась к Наталье женщина, – Федор сейчас принесет березовый сок. Он только что пришел с работы, да так провонялся тузлуком, что я его заставила всю одежду поменять. Они сейчас какую-то новую технологию осваивают. Он же у меня до войны колхозом на Полтавщине руководил, а в рыбном деле ни бельмеса не понимает, – в голосе Марии слышались нотки гордости за своего мужа.
– А вот и мой Федя.
– Мир вашему дому, – с некоторым пафосом произнес вошедший. Обширная лысина, чуть обвислые щеки и круглый живот наводили на мысль, что их обладатель не привык отказывать себе в земных удовольствиях.
– Так вот как выглядят радиобоги. Будем знакомы: Федор Романович Слюсаренко, а это моя половина, – и мужчина похлопал по спине Марию, видно было, что эту шутку он говорил уже не первый раз.
– Так уж и боги, – смутился Георгий, в первые минуты он не знал, как вести себя с новым начальством, но Федор умел располагать к себе людей, и скоро они общались уже как старые добрые знакомые.
Ужин заканчивали далеко за полночь, при свечах, предусмотрительно принесенных Марией. Прощаясь, изрядно захмелевший Федор Романович переобнимался и перецеловался по нескольку раз со всеми, выражая уважение и самые теплые чувства к новым жильцам.
– Жорка! Завтра жду тебя в конторе, будем решать все вопросы. А вы, Гордеевна, не забудьте на крестины пригласить.
Когда гости ушли, Гордеев вопросительно посмотрел на жену.
– О каких крестинах идет речь? Может, ты мне объяснишь?
Наталья сначала вся зарделась и потупила взгляд, потом резко подняла голову и посмотрела мужу в глаза.
– Какие же вы, мужики недогадливые. Да беременная я, четвертый месяц уже пошел, – в голосе ее послышались дерзкие нотки.
Шокированный неожиданной для него новостью, Георгий растерянно смотрел на супругу. «Какой же я болван», – ругнул он себя. Ему сразу вспомнились мелкие странности в поведении Натальи за последнее время: и частые отлучки на пароходе, и повышенная забота попутчиц, и другие мелочи, характеризующие женщину в таком положении.
– Наташка, родная, – он привлек жену к себе, – прости меня, чурбана безмозглого. Но почему ты еще во Владивостоке не сказала мне об этом?
– А ты тогда отказался бы от этого назначения, и мы никогда не увидели бы этот чудесный остров, – женщина прижалась к груди мужа, слушая, как бьется у него сердце. На бабушкиной перине, доставшейся Гордеевым в качестве приданого, посапывал во сне семилетний сынишка.
