Трудно было даже предположить, что мог значить сигнал тревоги в такой ситуации. Рубку Рохан нашел в том же виде, как и несколько часов назад. Загорелся только сигнал, сообщавший, что кто-то пытался выйти на поверхность. По его же собственному распоряжению, открывать его имели право только несколько членов экипажа, отобранных по принципу наибольшей психической устойчивости.
В рабочем секторе коридор был тих, погружен в полумрак, почти благостен, только беззвучно мигали сигнальные индикаторы. Рохан остановился, поправил туфлю, привел в порядок дыхание и пошел дальше, инстинктивно стараясь ступать тише. Спустившись ниже, он услышал звуки шагов, человеческой возни и голоса. Все они были тихими за исключением одного высокого и мелодичного.
– Сбросить одежды и идти свободными! – Рохан узнал голос Демы. Бедняга, кажется, больше всех страдал от загадочного психического воздействия. Неудивительно – кто, как не человек-эмоция, должен был оказаться самым внушаемым. – Голые люди на голой земле…
Остальные голоса звучали довольно буднично, Дема явно не представлял угрозы ни для себя, ни для кого-либо на корабле. В минуты опасности, в Рохане просыпалась исключительная чуткость и наблюдательность, ему было достаточно услышать дыхание товарища, чтобы понять, что тот в беде. И сейчас, казалось бы, можно было успокоиться. Но под ложечкой сосало с возрастающей силой и, приближаясь к месту событий, он все больше ускорял шаг.
Так, почти бегом, он миновал последний поворот коридора… и увидел.
На площадке перед исправно сомкнутыми дверцами лифтовой кабины собралась приличная для этого времени толпа – дежурные, врачи, «случайные» люди, те, кто мог сейчас спокойно спать, но почему-то оказался тут. Взгляд Рохана тут же выхватил Лину. Он всегда ее выхватывал. На двери беспорядочно горели индикаторы – кто-то, явно не слишком хорошо владея собой, пытался выйти и давил на все панели подряд. На полу прислонившись спиной к дверце, будто бы обессилев, подтянув колени к груди сидел Дема… все еще возбужденный, но уже слегка осоловевший…
Голый.
Врач экспедиции увидел Рохана и сообщил:
– Мы обнаружили его здесь в состоянии сильного возбуждения. Он пытался выйти и твердил довольно странные вещи. Как будто по памяти цитировал старые священные книги. Переврал все, конечно. Мы дали ему успокоительное, после чего быстро произошло облегчение, сейчас положим его у себя, понаблюдаем. Сейчас ему главное поспать, потом будем смотреть… Хотя…
– Спасибо, – так же машинально ответил Рохан. Из глубины коридора появилась высокая мощная женщина – второй врач экспедиции – с большим одеялом в руках. Она очень ласково, приговаривая что-то про себя, завернула Дему в этом одеяло и в обнимку повела в медицинский отсек. Рядом с ней компьютерщик казался мелким обиженным мальчишкой. Он все еще немного заплетающимся языком продолжал говорить «голый человек на голой земле», обращаясь уже к ней одной. В ответ получал средней увесистости похлопывания по плечу, и, кажется, был уже совершенно спокоен и даже счастлив. Следом за живописной парочкой потянулся доктор.
«Сирены… Сирены…», – вертелось в голове у Рохана.
Может быть, он даже он сказал это вслух. Во всяком случае, он поймал на себе особенно пристальный взгляд Лины. Рохан смешался даже больше, чем обычно, потому что это были ее слова, и неловко пряча растерянность под несколько преувеличенной твердостью в голосе, отдал бесполезное распоряжение: «Всем дежурным вернуться на свои места, остальным спать», и дождавшись, когда все двинутся по коридору, пошел замыкающим, будто кто-то рвался назад и его никак нельзя было пускать.
