– Хватит нести чушь! – разозлилась я. – Уль, я тебе всё расскажу, но потом.
– Ты уж потрудись, – приподняла бровь подруга.
– Уль, он всё врёт! Вломился ко мне в дом и не даёт покоя. Давай потом поговорим, когда его не будет рядом, – попыталась я побыстрее свернуть разговор, пока Егор не ляпнул ещё чего-нибудь.
– Враньё всегда разрушает дружбу, – всё-таки успел вставить он. – Ульяна, приятно было познакомиться. Приезжай в гости.
– Пока, пока, – всё ещё удивлённая подруга смотрела на нас не моргая.
А я поспешила отключиться и вскочила как ужаленная – моему негодованию не было предела:
– Ты что творишь?! Зачем лезешь в мою жизнь?!
– Ты же вчера перебирала мою, – он пристально посмотрел в глаза и пожал плечами. – Безобидная шутка, ничего более.
– Как? Почему она тебя увидела? – не унималась я. Вновь достала смартфон и сфотографировала Егора. Но на снимке его опять не оказалось – кружка стояла на столике, а плед лежал на диване. – Почему тебя нет на фотографиях? Почему Сергей не видит тебя, а Уля видит?
Я и не заметила, как принялась расхаживать взад-вперёд, вцепившись руками в волосы, а он сидел себе спокойно и прихлёбывал чай.
– Слишком много вопросов, – усмехнулся Егор. – Ты хочешь ответов, а я хочу бутербродов.
– Да иди ты! Оставь меня в покое! – на этот раз я вылетела из гостиной.
И ушла на кухню. Внутри всё кипело, не помню, чтобы хоть раз в жизни доходила до такого исступления: меня потряхивало от злости, я не могла сосредоточиться, переживала. Никогда не умела ругаться с людьми, после ссор мне всегда плохо, самочувствие хуже, чем если подхватить грипп. Но Егор, этот самодовольный болван, вывел из себя. Я опять расхаживала взад-вперёд, ругаясь на него.
А когда чуть успокоилась, решила пожарить омлет – взбила яйца с молоком, вылила на раскалённую сковороду, по дому поплыл аппетитный аромат.
Егор не заставил себя долго ждать – тут же притащился на кухню, всё так же укутанный в плед:
– Слушай, Кать, не обижайся. Я на самом деле не такой плохой, как ты обо мне думаешь. Прости, если где перегнул палку.
– Ты мертвец, который ест и разговаривает! – указала я на него лопаточкой в масле. – Как это вообще возможно?!
– А можно мне кусочек омлета, и я тебе расскажу, – он сделал невинное лицо: брови домиком, поджатые губы.
– А если не дам, меня сожрёшь, вурдалак? – прищурилась я.
– Но-но-но, попрошу без оскорблений. Я согласен называться привидением, но вурдалаком честить не надо. Не буду я тебя есть, – скривился он, будто от кислого лимона.
– Значит, ты привидение? – появилась хоть какая-то зацепка. – Но почему я тебя вижу?
– Потому что не знала меня до смерти. Я ответил на твой вопрос, а теперь можно кусочек омлета? – Егор сказал это спокойно, перевёл всё в шутку. Со свойственной бесцеремонностью уселся за стол, а у меня от подобной фразы словно умерла частичка души.
А ведь Егор мёртв – ни родные, ни друзья его не видят. Он обрадовался встрече с соседом и тут же сник, да и Сергей, похоже, огорчился, быть может, я зародила в них надежду. Кусок в горло не лез, на глаза опять навернулись слёзы, я поставила сковородку с пышущим жаром омлетом перед Егором:
– Ешь! – и тут же выскочила из кухни, не хотела, чтобы он видел мой подрагивающий подбородок и покрасневшие глаза.
