Феранта поделилась со мной интересующим их камешком. Точнее, как выяснилось, одним из, поскольку в той таинственной пещере всяких-разных камней оказалось предостаточно. Мне достался небольшой, сантиметра в три длиной, экземпляр (так что кидать его жалко, не найду ведь потом, если разлетится на крупицы), но красивый. Светло-зеленый, с желтоватым отливом, окрашенный неравномерно. И весь какой-то корявенький. Структуру так просто не различишь – надо все-таки закончить с микроскопом. Да и в целом я не то чтобы когда-то занималась минеральными породами. Буду по местной книге учиться, раз всем остальным некогда.
Несмотря на всю крошечность и невинность камешка, Феранта передала его мне в самом настоящем сейфе. Выглядел он, как обычная металлическая шкатулочка (мне больше нравятся деревянные, резные, но кто меня спрашивал?). Однако, чтобы добраться до камня, надо сначала приподнять дно – я себе ноготь сломала, пока пыталась подтянуть его наверх – а затем наткнуться на ещё одно, точно такое же, за исключением четырех колесиков с цифрами, из которых надо сложить определенную комбинацию. Тоже такое себе удовольствие. Но указательный палец, лишившийся маникюра, все-таки сыграл на пользу: им крутить колесики оказалось куда удобнее.
Шкатулку, то есть сейф, Феранта передала мне тогда же, когда показывала лабораторию.
И я убрала её в один из свободных ящиков, задвинула поближе к дальнему левому углу до более благоприятных времён.
Благоприятные времена наступили весьма шустро. Шкатулка дожидалась меня там же, где я её оставила. Вот я и принялась её взламывать, как будто бы там действительно имелось что-то ценное.
Три – номер эпохи, девяносто один – последние цифры текущего года. Какие первые, Феранта не уточнила. А завершает код семёрка, только я забыла, что она значит. Надеюсь, не количество лет, которые я, по задумке, должна провести в академии – есть у того, кто придумывал эту комбинацию, некоторая страсть к датам…
Вот и что мне делать с этой красотой дальше? Я подошла к окну и поднесла камень поближе к свету. Полупрозрачный, свет проходит насквозь и рассеивается на моей ладони зеленоватым туманом. Надо все-таки отыскать инструменты и провести его вскрытие. Даже цвет, как выяснилось, можно смотреть только на свежем изломе. Да и форму кристаллов сложно определять по отполированной внешней поверхности.
Вот определю я все это, и что дальше? Как подвести это к магии?
Гетбер говорил, я тоже несу в себе её частичку.
Я вернула камень в шкатулку и поближе придвинулась к окну, практически уткнулась в стекло носом. Деревянная рама пропускала в лабораторию сладкий весенний воздух. На небе с самого утра припекало солнце – клянусь, будь я сугробом, растаяла бы под ним, не колеблясь. От любопытных глаз окна лаборатории защитил куст барбариса с растопыренными пучками листьев-лопаток. На ветках уже обозначились красные цветочные почки. Скоро загорятся огнём.
Точно, огонь!
Гетберу не понравилось моё имя, поскольку оно напомнило ему заклинание, призывающее огонь. Я всё ещё понятия не имею, согласно какой логике здесь работает магия. Но кто мне мешает попробовать?
Я прикрыла глаза и выровняла дыхание. Затем взглянула на собственную ладонь и шепнула тихонько:
– Вар-Вэйр.
Ничего не произошло. Я попыталась снова, вкладывая в заклинание силу и энергию. Ничего.
Попробовала ещё раз. Потянулась вслед за заклинанием душой, пожертвовала на него частичку себя. И снова мимо. Видимо, весь мой магический потенциал тратится на то, чтобы переводить незнакомые словечки.
