– Видел я твою Зимину…
– Товарищ майор!
– Не перебивай! Может, и обойдется все. Инспекция УИН – это тебе не хухры-мухры!.. Даст концерт твоя краля, опосля посидит немножко с начальством, попляшет. У меня на примете еще парочка симпатичных имеется… Делов-то – тьфу!
На дворе метель. Февраль. Два часа ночи. Двухэтажный деревянный дом в центре лагеря – комендатура. В единственном окне второго этажа горит свет – колышется от бьющихся в стекло снежных волн. В окне мечется тень человека. Человек-тень не знает, куда деть руки – он то вскидывает их к голове, то резко бросает вниз, бьет себя по бокам, опять судорожно вздергивает кверху.
Снаружи, со двора, происходящее за окном кажется жуткой фантасмагорией – страшное чудище загнано в клетку и не может найти выход. Оно бьется головой о стекло, отходит, разбегаясь… Все это происходит без звука, слышна лишь вьюга. Только Колька-Секунда, прижавшись к обледенелой стене дома, слышит, как там, за порывами ветра, звенящими морозными окнами, давясь слезами ревет, воет от невозможности что-либо изменить его друг капитан Ясенев. Превращаясь из человека в очередную гармонично-развитую, коварную тварь.
Подполковник Ясенев
Вообще-то, у автора исчерпан лимит на «сомкнутые густые брови» генерала, начальника следственного управления. Да, тому было о чем задуматься: из-под носа уходят реликты какого-то там царя, украденные американцами во время войны в Ираке. На украинском наркотрафике бездарно палится сплошная мелочь. – «Где боссы, мафия? В Узбекистане безрезультатная бойня. Одни проколы. Боевики – да, сработали. Поганцы погранцы – сработали, им ли не корячиться за такие бабки? Что мы имеем от вложенных средств и людских резервов? Оружия нет… Нет ни золота, ни результата». – В Кремле неоднозначно дали понять: все крутится вокруг украденных сокровищ, хотя генерал с такой постановкой проблемы был не согласен, да и Ясенев, руководитель одного из подразделений, не одобрял версию с сокровищами. Генерал ему верил – за годы службы всякие бывали заминки, как без этого, но, главное, сомнений в преданности и исполнительности подполковника не возникало. В Кремле так не считали.
Александр Петрович сидел в приемной генерал-майора в ожидании вызова. Судя по паузе – что-то шло неправильно. Марь-Иванна молча колдовала с клавиатурой. Ясенев понял – приглашения не будет. Исподлобья взглянул на секретаря. Она будто почувствовала вопрошающий взор подполковника – сразу взялась за трубку, щелкнув кнопкой, кивнула услышанному, покачав головой:
– Занят… – Потом добавила: – Можно не ждать, Александр Петрович.
«Так… Так-так-так. Генерал будет отстаивать мои интересы перед руководством, – это Ясенев знал точно. – Операции просчитаны, аналитически продуманы, жертвы оправданы. Нет результата? Что ж, война… Война с коррупцией, злоупотреблениями… битва за возрождение… страны, России. Ну, с лозунгами вроде как все понятно, хм… Пришло мое время? Неужто пришло? Смертельная игра не может длиться вечно. – Подполковник медленно выходил из следственного управления. – И движет нами умысел преступный». – Всплывшие из лагерной памяти строки блатной песни как нельзя лучше выражали эмоциональное состояние: «Бояться нечего, настолько все запущено. Шутка». – Выйти из Игры не составляло особого труда, отход был подготовлен заранее. – «Люди? А что люди? Пешками жертвуем. Фигурами? Фигуры в моих руках, информация в моей голове. У остальных – обрывки снов, слов… Одно только «но». Вот этим-то «но» я и займусь в ближайшее время».
