— Что, Руслан? – потихоньку засмеялась. Смех прозвучал нервно, рвано, лающе. – Ты действительно считаешь, что так было? – новый смешок.
Я повела кистями, облизнула губы. Воздух постепенно пропитывался теплом, жёсткая ткань по-прежнему раздражала кожу, заводя меня ещё сильнее, заставляя острее чувствовать.
— Сука, — он с нажимом провёл по моей плоти.
— М-м-м… — подалась ему навстречу, совершенно не думая, что я делаю. Моё тело отзывалось на него, разумное же… Разумное сейчас было мне ни к чему.
— Определился бы, шлюха или всё-таки сука, — прямо ему в губы.
Мне хотелось обхватить его шею, но он не пускал. Так и удерживал мои руки. Всё, что я смогла, изловчившись, больно прихватить его губу зубами и тут же провести кончиком языка, слизывая алую каплю.
Выдохнула, ощутив, как пальцы его оказались внутри. Глубоко, до боли. С силой он толкнул снова, заставляя меня стиснуть зубы. Боль, острая, словно лезвия ножа, прошлась от низа живота по всему телу.
— М-м-м… — Ещё одно движение рукой, пальцы глубже. Его стиснутые челюсти, чёрные глаза…
Я извивалась, инстинктивно пытаясь отстраниться, чувствовала, как по лицу текут слёзы, а он всё смотрел. Скулы заострились, линия жёсткого рта искривилась.
— Скотина, — прошипела я с очередным толчком его руки. Он буквально насаживал меня на пальцы – жёстко, с яростью. Боль и удовольствие…
— Ненавижу тебя, — всхлипнула, морщась. Почувствовала облегчение и тут же увидела свою кровь на его ладони. Стыда не было – только горячее желание, немного ослабшее, но не отпустившее меня, и его запах.
— Это всё, на что ты способен? – едва он позволил, высвободила одну руку и царапнула его по груди. Задела плоский сосок, тёмные колечки волос. Поджарый, мускулистый, он был натянут, будто струна. Как будто каждая мышца его закаменела до предела.
— Всё, что ты можешь, Руслан? – дёрнула пуговицу на его джинсах, вслед за ней молнию.
— Я на многое способен, зверёныш, — вторая рука моя оказалась на свободе, его сиплый, напоминающий отдалённый рокот грома голос заставил меня задрожать. Низ живота тянуло, плоть ныла.
— Так покажи, — шёпотом в губы. Касание, вспышка и мой разорвавший пространство вскрик.
Если прежде было больно, теперь я будто бы оглохла и ослепла. Сердце застучало так бешено, что потемнело перед глазами. Хватая ртом воздух, я чувствовала, как Рус проникает в меня глубже и глубже – беспощадно, один сильный толчок за другим. И только пальцы его скользили по моему бедру с какой-то противоестественной нежностью. Всхлип. Его имя…
— Руслан… — тихонько заскулила я. Впилась ногтями в его руку, желая, чтобы он дал мне хоть секундную передышку, вот только он и не подумал этого сделать.
— Ненавижу тебя, — кусала я губы, постанывая при каждом его движении. – Ненавижу, – сипло, морщась и в то же время ощущая, как сквозь отступающую боль пробивается наслаждение. Незнакомое мне раньше, ни с чем несравнимое, чувственное, абсолютное.
Потерявшаяся во всём, что было сейчас между нами, я гладила его плечи. Царапала, на каждую царапину получая жёсткий толчок, снова гладила и царапала. Чувствовала его касания, и сама касалась его. Кожа его была вкусной, бархатной, тёплой. Целуя его шею, ключицы, колючие скулы, я повторяла, как ненавижу его и шептала что-то, чего и сама разобрать не могла.
— Ты этого хотела?! – ритм его стал бешеным.
Я ухватилась за его руки, подалась навстречу. Тела влажно встретились, звук тяжёлого дыхания смешался со влажным – нашего единения. До сознания донёсся утихший в какой-то момент и опять наполнивший шторм звук сирены.
