– Но надевают же, – сказала Рита.
– Вот так и превращают народ в быдло. Ну, не всех, конечно, есть и мыслящие люди.
На пристани стояли две брюнетки с весьма объёмными задами и короткими толстыми ножками. Они выбирали лодку.
– Хороши красотки, – махнула рукой в их сторону Рита.
– Характерный типаж, – ответила Чароита. – Между прочим, им повезло.
– В чём? – спросила Рита.
– В бёдрах. Видишь, они беременны. Обе. А чем больше жировых запасов у беременных, тем выше шанс на выживание ребёнка и на его высокий интеллект. В жире полно питательных веществ.
– Ну? Разве?
– Конечно. Вообще, как тебе объяснить? Понимаешь, ведь жир в ногах и ягодицах матери необходим для строительства мозга ребенка. Нужно много жира для формирования нервной системы малыша, понимаешь?
– Ну да. Ясно. Мне это не грозит. Но всё равно интересно.
На небо стал наползать лиловый подгузник тучи. В него был заточён дождь. Рита направила катамаран к пристани.
По дорожке шли Солнцеедка с Кошатницей. Обе были в нарядных платьях. Кошатница – в вечернем, и вся в золоте. На скамейке сидела Офелия с двумя пожилыми мужиками, она кокетничала и улыбалась. Рита выскочила на пристань, помогла Чароите выбраться из катамарана. Стал накрапывать дождь. Сладко пахла черёмуха, вся в белой пене цветов. Плескались звуки «Wind of change», выливаясь из прозрачных стен кафушки. Туда они и занырнули. И тут на парк шумно обрушился ливень, словно ворох шуршащей травы, ветра, деревьев. А подруги уютно устроились за столиком сбоку, заказали капучино и мороженое у Эльвиры – миловидной обаятельной киргизки с высветленными волосами. Она была не замужем, умная, деловая. Деньги посылала домой, родителям и братьям-сёстрам, их было много, младшие. Помогала родне в Бишкеке. У неё здесь был бойфренд, встречались в свободное время. Рите нравилась её стрижка – как у деловой европейской женщины, и стиль одежды такой же. Она была улыбчива, общительна. Эльвира пожелала им приятного аппетита.
– Ну и дождь! – сказала она.
– Да, ливануло, – ответила Рита.
– Я утром ехала сюда, было солнце, – сказала Эльвира. – Мне добираться два часа, квартиру далеко снимаю. Не знаете, не сдаёт кто здесь?
– Узнаю, скажу, – ответила Рита. – Вот мой сосед уехал в Улан-Удэ к матери, может, сдаст свою однушку. Вернётся, спрошу. Мать больна, за ней уход нужен, наверно, он там зависнет. Но у него здесь дело, должен вернуться на пару дней.
– Мне бы не дорого. Я много платить не смогу.
– Договорюсь с ним.
Они пили кофе, смотрели в окно, сплошь заштрихованное дождём, за которым все расплывалось и кривилось, как на картине сюрреалиста. Лениво перебрасывались словами.
Сашка вернулся осенью. Что-то в нём неуловимо изменилось. У него умерла мать. Он влюбился в местную маникюршу – разбитную двадцатисемилетнюю девицу, любительницу крепких напитков и секса. Влюбился безоглядно, безумно, впервые в жизни у него сорвало крышу. Раньше у него были небольшие увлечения, поверхностные. А вот так экстремально – впервые. Он приехал сдавать квартиру, и Рита присоветовала ему Эльвиру. Он согласился на небольшую арендную плату. Ему было не до того, мысли все – о Ларисе, о любимой, взбалмошной, изменчивой, там, в Улан-Удэ. Она откровенно гуляла от него, но связь с москвичом повышала её рейтинг. Он потратил на неё все материны сбережения. Он звонил ей из Москвы через каждые полчаса. А она отмахивалась, ссылалась на занятость.
