– Не стоит, – мягко ответила она, – спасибо тебе огромное за проведенное время. Мы как-нибудь обязательно еще погуляем, – приобняв меня и не дожидаясь моего ответа, она поспешно запрыгнула в как раз в эту минуту подошедший к пустой остановке автобус.
Меня переполняли смятенные чувства: я был растерян из-за такого внезапного прерывания нашего первого свидания, но в тоже время и воодушевлен – она сказала, что ей было весело и интересно со мной! А это значило лишь одно – у меня были все шансы, и я не собирался их упускать.
– Алло! Ана́м24, селям алейкум! – с экрана ноутбука на меня смотрел мама. Картинка в Скайпе немного зависала, потому я видел ее с застывшей радостной улыбкой на лице.
– Алейкум селям, бала́м!25 Как дела у тебя? – кричала мне в наушники мама, вероятно полагая, что от этого связь станет лучше.
– У меня все хорошо. Продолжаю работать, коплю деньги, – с мамой я в последнее время связывался довольно редко – где-то раз в месяц. Каждый раз поздно возвращаясь с работы в кафешке, у меня не хватало сил больше ни на что, как завалиться спать. Я даже не ужинал, так как кушал перед выходом там же, вместе с уйгурами.
– Если у тебя нету денег, ты не молчи, все говори мне. Я тебе вышлю если что!
– Не надо, ана́м, сагъ олунъыз!26 Вы себе оставьте лучше, у меня всего хватает, я справляюсь. Спасибо, правда, не надо, – она продолжала работать в магазине и получала все те же копейки, а в последние месяца и того меньше, но всегда норовила отправить мне хоть что-то, переживая, чтобы я тут не сидел босой и голодный. Однако зарплату мне немного подняли, и теперь я мог даже откладывать понемногу. Раз в месяц я ходил в магазин, прикупал одежду к зиме.
– Ана́м… я еще кое-что хотел рассказать вам… – я должен был поделиться своими чувствами с самым близким мне человеком. – Мне нравится одна девушка, она крымская татарка. Мы гуляли с ней, общались, и мне кажется, что я люблю ее…
– Это хорошо, бала́м, – улыбнулась мама, – только будь осторожен, не принимай поспешных решений, будь рассудительным. Я знаю, что ты выберешь достойную, – мне стало легче, когда я открылся ей и получил слова поддержки. Но мне вдруг почему-то захотелось быстро перевести разговор на другую тему.
– Как там баба́?27 Есть какие-то новости о нем? – в последний раз, когда я говорил с мамой по Скайпу, то узнал от нее, что дело отца вроде бы как собирались пересматривать. Об этом ей рассказал Амет, старый знакомый нашей семьи, который работал в полиции.
– Его оправдали, – лицо мамы вдруг погрустнело, – но только частично. Полковник Захаркин не смог найти доказательств и подтвердить, что баба́ это контрабандист Хызыр. Но он все равно оставил его в тюрьме. Теперь Исмета считают подельником Хызыра, его посредником в Крыму, – когда картинка на мониторе прояснилась, я увидел слезы на лице у мамы. Мне и самому от всего этого становилось так плохо… Я искренне надеялся, что в нашей стране еще осталось правосудие, но по факту местные чиновники вершили беспредел. Им нужно было закрыть преступника, отчитаться, что они провели опасную и важную операцию, и они всеми честными и нечестными путями это выполнили бы. Полковник не был исключением. Наверняка и он перед своим руководством отчитывался об успешно проведенном задержании крупного контрабандиста. А улики в сфабрикованном деле все не вязались у него, но папу он все равно решил посадить: «ничего страшного, что он не сам Хызыр – пускай будет его посредником»
