Оставшись один, я еще долго сидел, замерев на месте, за кухонным столом, пытаясь осознать все то, что сейчас произошло. Со мной опять повторилась та же самая ситуация, полгода спустя. Сначала я был свидетелем задержания своего отца, а теперь вот при мне снова словно цунами по квартире дяди Энвера прошлись турецкие полицейские и взяли его под стражу. Не знаю точно, сколько времени прошло от их ухода, но отчетливо помню, что разлитый на мои штаны кофе уже успел высохнуть, когда меня вернул в реальность телефонный звонок. На том конце трубки раздавались судорожные всхлипывания и плач:
– Ты можешь сейчас ко мне приехать?.. Мне плохо… я не знаю, что мне делать… – это была какая-то девушка.
– Кто это?
– Ты не узнаешь меня, – вдруг взвыла она, – Сусанна…
Не сразу я узнал в этом рыдающем, надрывающемся голосе Сусанну, всегда задорную и смеющуюся в моей памяти.
– Ты где? Скажи свой адрес, я сейчас же буду! – мой пульс участился на столько, что руки аж затряслись. В данный момент самой любимой моей девушке на свет было плохо, где-то на другом конце Стамбула ее кто-то обидел, и ей была нужна моя помощь, она вспомнила обо мне в этот момент. Значит, я был ее единственной надеждой, единственным, кто мог помочь ей. Я должен был во что бы то ни стало быть с ней и помочь, защитить. Она продиктовала мне адрес, и я в чем было выскочил из дому, поймав первое встречное такси. Всю дорогу я то и дело поторапливал водителя, которому из-за меня пришлось нарушить ряд дорожных правил. Но я не мог допустить ни минуты промедления.
Подъехав к ее дому, я всучил водителю крупную купюру и пулей покинул салон, он что-то еще пытался мне кричать вслед, намереваясь вернуть сдачу. Но я уже не слышал его, перескакивая через несколько ступеней, я влетел к ней на этаж и нажал на дверной звонок. Отворив двери, она тут же кинулась мне на шею и уткнулась своими мокрыми ресницами в мою щеку. Крепко обняв свою девочку, я буквально пронес ее на своей шее до гостиной и усадил на диван.
– Спасибо, что приехал… – еле слышно молвила она, – я не надеялась, что ты приедешь… ты же обиделся на меня тогда…
– Нет, нет, ничего страшного, – прижал я ее крепко к своей груди и принялся гладить по дрожащей спине.
– Прости меня… – всхлипнула она, – прости, что сразу не сказала о парне… еще на первом свидании… это он мне позвонил тогда, а не подруга… – Сусанна вновь зарыдала, по всей видимости, от очередной волны нахлынувших воспоминаний.
– Все хорошо, тише, тише, девочка, – я пытался отдать ей все свое тепло, подставить свое крепкое плечо.
– Ты, наверное, не поймешь меня… Тебе приходилось расставаться? – она была права, девушки у меня никогда не было (мимолетные поцелуи на пляже летом с разными девчонками и пару прогулок с одной девушкой не в счет), настоящих отношений я не имел, потому понять всю раздиравшую ее изнутри боль я, скорее всего, не мог. Но боль любви я уже познал, тогда, месяц назад, узнав, что моя любовь к этой девушке останется навсегда неразделенной.
Не дождавшись моего ответа, она продолжила:
– Я любила его… а он использовал, и бросил… я из-за него оставила учебу, он не хотел, чтобы я училась… я делала все, что он желал, лишь бы ему было хорошо со мной…
– Тише, я рядом, девочка моя, не думай больше о плохом, – гладил я ее по горячей головке. Тут мой взгляд упал на журнальный столик у дивана, на котором стояла откупоренная и уже наполовину опустошенная бутылка вина рядом с бокалом. Сусанна, по-видимому, тоже вдруг вспомнила о ней, и, отпрянув от меня, потянулась к столику. Она предложила выпить и мне. Я не мог отказаться. Последние несколько лет я старался не пить, после того как классе в девятом мы с друзьями перебрали на пляжной дискотеке, где я подрабатывал в свое время.
