Вот у дочери Дормедонта – Арозы всё складывалось гораздо лучше – и муж попался хороший, выпивающий только по большим праздникам, и сын родился бойким, ласковым, но к большому огорчению отца Сергея – единственным.
Так и воспитывали Серёжку Беспокойникова две любящие семьи до полного умопомрачения. Делали это строго, без поблажек. Но прыщущая на него «всенародная любовь» тоже давала себя знать. Сергей совместил в себе редкие качества – вырос не избалованным, но ощущающим себя настоящим «королём», что дома, что – в лесном хозяйстве Казимира. А ещё при активном потчевании разносолами хлебосольными родственниками парень всё же не превратился в маленького «борова». Чудное слово «метаболизм» не давало расплыться в животе, формируя в мальчишке крепкий костяк и рельефные мышцы.
Так что к девятнадцати годам спортивный пацан, выбравший себе стезю, кардинально отличную от отцовской и дедовской, закончил железнодорожный техникум. Тот самый, что когда-то был назван в честь «Васи Алексеева», но ко времени поступления в него Сережки, правда, утративший эту часть названия. И в лихом девяносто четвёртом году, окончил учреждение в феврале, а значит, попадал под весенний призыв, не дававший ему ни малейшей возможности поступить в институт тех самых Железнодорожников, коим так хотел стать молодой человек. Загребли его в военкомат профессионально и быстро. Не успев опомниться, попал он в пограничные войска, размещённые в славном городе Кандалакша…. Кругом сопки, грибов и ягод – прорва. Пейзажи казались ему похожими на дачные, а леса Кандалакши и Ленобласти воспринимались парнем как братья-близнецы. Погода, правда, поплоше, но ленинградцам к пронизывающими ветрами и дикой влажностью не привыкать. Это вот ребята из южных регионов страдали. Привыкший к сухому климату эпидермис на малейшую потёртость отзывался гнойником или незаживающей раной. Поэтому первый год акклиматизации сопровождался у волгоградцев, или жителей других, не болотистых мест постоянными походами в санчасть. Чего у ленинградцев, карелов и более северных людей абсолютно не наблюдалось. Был, правда, один весьма забавный случай и с более северным «бойцом». На этой истории хочется остановиться особо.
Уже на втором году службы Сергея Сергеевича к ним в часть попал настоящий оленевод. Реальный, практически как с картинки «житель крайнего севера», только что не в кухлянке и оленьих сапогах. Натуральный якут со странным именем – отчеством Айхан Сэменчикуола и незапоминающейся фамилией Иванов. Как успел объяснить сослуживцам раскосый, весёлый парнишка – Айхан (по-якутски) – «радость». А отчество было образовано от местного произношения имени Семён. Странное фио крайне развеселило писарей из штаба и молниеносной солдатской молвой разнеслось по всей части.
Так вот приключилась с тем самым Ивановым история, как говорится, леденящая кровь. Прибыл в Карелию представитель малой народности в команде, состоявшей из одного человека – его самого, под руководством дородного усатого прапорщика. Как водится, приехал парень не в банный день, и экипировка нового бойца Российских вооружённых сил происходила в строго индивидуальном порядке. Получив положенные: форму, исподнее, сапоги да портянки, Айхан избавился от гражданского костюма, уехавшего почтой на «деревню дедушке Бэргену» в посёлок с таким названием, воспроизвести которое членораздельно не смог сам капитан Баранов, в своё время отслуживший на восточных рубежах нашей родины, и, казалось, бывший привычным ко всему….
