Долгое время Тайлер просто держал меня в объятиях, покачиваясь вместе со мной из стороны в сторону, пока мои слезы окончательно не высохли. В какой-то момент он протянул мне салфетку, хотя я даже не заметила когда. Это было похоже на сон или скорее ночной кошмар.
– Что-то случилось с Джеймсом? – спросил Тайлер через некоторое время, и от меня не ускользнула жесткость в голосе при упоминании моего теперь уже бывшего парня. Он порвал со мной пару недель назад, прямо перед выпускным балом, и я была морально опустошена.
Но то, что произошло сегодня, ничто по сравнению с этим.
Я помотала головой, и Тайлер выдохнул почти с облегчением.
– Хорошо, – произнес он. – Я и не хотел драться с этим мелким ублюдком.
Я попыталась улыбнуться, но все тщетно.
– Это связано с твоей матерью? – после еще одной долгой паузы прошептал Тайлер.
Мое сердце сильно сжалось в груди. Я замялась на этом вопросе, но ответ был и так понятен. Тем не менее я кивнула, уткнувшись ему в грудь, и он прижал меня еще крепче.
Моя мать была наркоманкой, сколько себя помню. Об этом я узнала, когда окончила восьмой класс и нашла ее на полу нашего трейлера с мертвым выражением лица. К счастью, случилась лишь передозировка, и ей удалось выжить.
Это была жесткая пощечина от жизни.
Не знаю, кем был мой отец, но, по словам матери, она тоже ничего о нем не знала. Летом 1994-го она подверглась сексуальному насилию на рейв-вечеринке, и я стала результатом той ночи, а также постоянным напоминанием о самом жестоком насилии, которое может случиться с женщиной.
Часть меня задавалась вопросом, являлась ли я причиной того, что мать так сильно пристрастилась к наркотикам, если, видя меня, она каждый день вспоминала ту ночь. Моя тетя Лаура заверила, что эта привычка появилась задолго до моего рождения, но были некоторые сомнения.
Тем летом я переехала к тете Лауре, и последние четыре года моя мама работала над собой. Она прошла курс реабилитации, устроилась на работу и даже сумела снять дом в соседнем городе, хотя мы по-прежнему виделись нечасто.
– Мне просто нужно немного времени, чтобы найти себя, – объясняла она в тот день, когда перевезла меня в дом тети. – И когда я это сделаю, то вернусь за тобой, и мы снова будем вместе.
Но как только мама нашла себя, она также нашла нового ухажера, который жил в Финиксе.
Сегодня она сказала, что переезжает туда, дабы быть с ним.
Я все еще слышала, как тетя кричит на свою старшую сестру, умоляя ее быть благоразумной, ответственной и поставить свою дочь на первое место. Это было самое громкое, что я когда-либо слышала от тети Лауры, и все же в тот момент голос казался каким-то приглушенным, как будто все это являлось далеким воспоминанием еще до того, как произошло.
Я все еще видела слезы матери, когда она пыталась объясниться, глядя на меня со смесью жалости, вины и сожаления, что составляло худшее сочетание. Ничто из того, что она говорила, не улучшало ситуацию. Ни то, что она наконец-то впервые счастлива, находится в хорошем месте или же хочет там остаться.
Что бы мама ни говорила, в моих глазах все это сводилось к одному.
Я ей не нужна.
И никогда не была.
Я чувствовала себя дурой, поверив, что она когда-нибудь вернется за мной.
– Она уехала, – удалось произнести мне, и Тайлер напрягся после этих слов. Отстранившись, я взглянула в его глубокие карие глаза, которые впервые по-настоящему заметили меня, как только я пришла в старшую школу в свой первый год.
