– Блин! – Стас выглядел обескураженным. – Вот зараза! Ну и что теперь будем делать?
– Как что? – Гуров чуть удивленно посмотрел на приятеля. – Искать грибы. Найдем – хорошо, не найдем – тоже не беда. Просто, как ты и собирался, походим, пообщаемся с природой. Между прочим, первый гриб я уже нашел. Узнаешь, что это за творение природы?
Лев указал на выпуклую бурую шляпку, выглядывающую из-под листвы.
– Ух ты! – Глаза Крячко загорелись неистовым азартом. – Настоящий подберезовик! Ты глянь, какая красотища! Ну-ка, срежь – не червивый ли?
Гуров достал из кармана складной ножик и аккуратно срезал у самой земли плотную, толстую ножку гриба. Понюхав его шляпку, он подмигнул Стасу и положил подберезовик в ведро.
– Да, давненько мы не были в лесу… Вообще-то, грибы я больше собирать люблю. А вот остальное – не очень. С ними же столько возни: перебрать, помыть, почистить… А еще надо или солить, или сушить, или жарить…
– А мне их готовить нравится, – Стас мечтательно причмокнул. – Их как нажаришь, да со сметаной, со специями – м-м-м-м! – объедение!..
Они вышли на полянку в центре небольшого осинника и остановились, дружно издав досадливый вздох при виде примятой травы и белеющих кружочков свежесрезанных грибных ножек.
– Да, тут нам делать нече… – начал было говорить Крячко, но осекся, увидев на другой стороне поляны лежащее на боку ведро с выпавшими из него крупными подосиновиками. – А это что такое? – недоуменно спросил он.
– Ты лучше глянь, что вон из того куста торчит, – Лев указал на подошву туфли, чернеющую среди зелени листвы.
– Охренеть! – первым подбежав к кусту дикой смородины, Стас оглянулся. – Да тут, смотри-ка, кто-то лежит. Мужик какой-то… Давай вытащим – может, еще живой?
Они выволокли из недр буйно разросшейся зелени уже начавшее коченеть тело мужчины лет шестидесяти с лишним. Одет грибник был в истертые спортивные брюки и теплую клетчатую рубашку. На его макушке кучерявились довольно редкие рыжеватые волосы с проседью. Под крупным ноздреватым носом топорщились густые рыжие усы. В целом лицо погибшего выглядело отечным, с багрово-синюшными пятнами. При этом на нем восковой маской навеки одеревеневших мимических мышц застыло выражение ужаса и крайнего отчаяния.
Распухшая шея с трудом умещалась в стянувшем ее воротнике. Расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, Лев развернул воротник и увидел с правой стороны у основания шеи, ближе к яремному желобу, явный след колотого ранения, нанесенного чем-то наподобие толстого шила. Вокруг колотой ранки, из которой мелкими пузырьками выбивалась сукровица, кожа имела бледно-фиолетовый оттенок, в отличие от общего темно-багрового фона…
– Дела-а-а-а! Нашли, называется, «гриб» особо крупного размера, – доставая из нагрудного кармана рубашки незнакомца его водительские документы, прокомментировал Стас. – Так… Это у нас Горшутин Павел Семенович, сорок третьего года рождения, уроженец… Ого! Магаданской области! Надо же, из каких краев прибыл – Колымский край, золотые прииски… А вот проживает он в Москве, на улице Соборной. Права получил в декабре девяносто девятого… Ну, это дата общего обмена. У всех тогда «корочки» поменяли на ламинированные карточки. Как думаешь, что с ним могло приключиться?
– Похоже на удар каким-то острым колющим предметом… – внимательно осматривая шею умершего, негромко прокомментировал Лев. – Обрати внимание: абсолютно никаких признаков борьбы. Впечатление такое, что своего убийцу он увидел в самый последний момент. И очень его испугался.
