Наконец, отяжелевшее небо, будто устав ждать, налилось темной синевой, и, мрачнея, опустилось на воду, погрузив мир в полночную пустошь.
Ян тяжело вздохнул, и нехотя перевел взгляд на салон вертолета в сумрачном свете небольших тусклых светильников. На мягких, обитых черной кожей креслах сидели члены экспедиции, в каждом из которых проглядывала тень старика Рэтфорда. Беззаботные, окунувшиеся в мир привычной атмосферы, лица их были отдаленно беспристрастны, и даже наверно холодны – во всем дополняя антураж этого странного безмолвного покоя, разлившегося по просторному салону вертолета. Их было немного, всего пять человек, о каждом из которых Эрдеме любезно предоставил короткую справку.
Первый, американец Бэнджамин Легли, врач по профессии, и энтомолог по призванию. Тучный малый в широких цветастых шортах и мешковатой майке, занимал угол роскошного салона, и не думая ни о чем, наслаждался музыкой, льющейся из круглых глянцевых наушников. На вид ему было не более двадцати пяти лет, хотя на самом деле жизненный путь его уже давно перевалил за третий десяток.
Рядом сидел австралиец Билл Хэйси, личность совсем не примечательная, что удивительным образом отобразилось даже на его внешности. Серый, приземистый человек, единственной особенностью которого была его речь, изобилующая коверканными до неузнаваемости словами, которые он зачастую произносил в спешке.
От первых двух существенно отличался итальянец Энрико Томмази. Свойственная всем южным народам эмоциональность, была, несомненно, главной чертой этого невысокого, черноволосого человека, с легкими морщинами вокруг рта, осевшими будто бы от частого веселого смеха. Томмази, и в самом деле, с трудом переносил воцарившуюся тишину, и всячески пытался ее нарушить.
Но среди всех, выделялся Гарри Рэднол. Могучая фигура ирландца в тропическом армейском костюме, казалось, нависает над всеми участниками этой необычной экспедиции, подобно Везувию над беззащитными Помпеями. Хмурое лицо, словно вытесанное из белого холодного мрамора, не выражало никаких эмоций, и всю дорогу пребывало в состояние летаргического сна, не уходящего даже тогда, когда героические усилия Томмази все-таки заканчивались успехом. Серыми, мутными глазами Рэднол смотрел куда-то вдаль, и было совершенно очевидно, что все, кто находился вокруг, ему одинаково безразличны.
– Цепной пес мистера Рэтфорда, – уличив подходящий момент, шепнул Яну на ухо Маттиас.
О том, что этот грозный потомок викингов, – Ян почему-то отнес этого крепкого, сурового на вид ирландца к отпрыскам буйных норманнов, скорее в силу интуиции и крепких исторических предрассудков – не имеет даже отдаленного отношения к науке, было понятно при первом взгляде на этого широкоплечего здоровяка. С такими лицами, в самых низкопробных американских боевиках, играли главных злодеев. А Гарри Рэднолу, для этого не надо было даже играть, он и так прекрасно подходил для этой роли.
– Настоящий берсеркер, – подытожив недолгие размышления, прошептал Ян.
Матиас вяло качнул головой. О себе он рассказал уже достаточно, и беглое знакомство можно было считать оконченным.
«Что ж, – подумал Ян, – лечу в неизвестном направлении, на затерянный в океане остров, в компании едва знакомых мне людей. Отличное начало… каким же будет конец?».
Недолгие мысли, поглотив прежние переживания, начали таять, по телу растеклась вязкая дремота, и исчезающий монотонный гул вертолета сопроводил сознание в глубокий беспробудный сон.
