После тренировки они втроём так классно погуляли – катались на раскатанной в лёд тропинке, падали в сугробы, дурачились. Под впечатлением момента Лёша отдал анкету Свете и она очень этому обрадовалась.
Они оба заполнили его анкету – и брат, и сестра. И, по их ответам он понял, что они его настоящие друзья. А Света и вовсе в него влюблена.
Таня заполнила Лёшину анкету только шестой и заполняла дольше всех. По правилам хорошего тона, дала ему взамен свою. Лёша, при заполнении Таниной анкеты пустил в ход всё своё остроумие и юмор.
Когда они обменялись обратно, Таня быстро посмотрела его ответы на перемене, улыбнулась пару раз и положила тетрадь в портфель. А Лёша решил насладиться ответами Тани дома. Но его ждало разочарование.
Ответы были написаны зелёной пастой ровным прилежным почерком. И это были самые короткие и неинтересные ответы из тех, что у него уже были в анкете. Он не узнал о ней ничего нового.
Но он был не из тех, кто так просто сдаётся. Лёша засел за сочинение новых вопросов второй – расширенной и более заковыристой анкеты.
На Чукотке наступил март. Совсем ещё не весна. Неделя пурги сменялась неделей антициклона с температурой в минус сорок. Потом температура начинала повышаться и снова дула пурга.
Всю долгую зиму Чукотка отрезана от всего остального мира, как остров. Добраться можно только на самолёте. Поэтому, все, кто улетал, так и говорили, – прощайте, мол, улетаю на материк.
Да и летом, когда открывается навигация, на Чукотку заходят только морские суда, которые привозят всё необходимое на предстояую зимовку. Ни автомобильных, ни железных дорог туда нет.
Алёше, который всего полгода назад приехал в этот суровый край с тёплой Украины, где снег за зиму бывало пролежит не больше месяца, эта зима казалась бесконечной. Особенно тяжко было в середине зимы, когда к морозам и сменявшим их метелям добавлялась ещё и полярная ночь.
Почти полная полярная ночь, потому, что их посёлок немного не дотягивал до полярного круга. Световой день посредине зимы был не более часа.
Если не успел выйти на улицу и застать этот час – какие-то серые сумерки, то кажется, что ночь длится вечно и понемногу начинает одолевать депрессия. Она усиливалась, когда стали отключать свет.
Начался 1992 год и электричество стали отключать всё чаще и всё дольше. Были перебои и с отоплением. Бывало, сидели они всей семьёй на кухне при свечке, а за окном завывала пурга. И было холодно.
– Нужно переезжать в дом с печкой, – вслух размышлял отец.
А Лёшины мысли были далеко от их старого дома, заметённого сугробом с одной стороны. Ему представлялся тропический остров с лазурной бухтой и горячим, белым, скрипящим песком…
Но в марте уже было легче. Всё чаще над головой распахивалось синее небо и приходилось щурить глаза от яркого солнца, отражавшегося от белого снега. Хотя мороз стоял по-прежнему – минус сорок.
Это была загадочная отметка. Почти никогда не было холоднее. Но стрелка термометра как будто прилипала к отметке «-40» и держалась там несколько дней. А если, вдруг, начинала повышаться, то повышалась почти до нуля и начинала дуть пурга.
Поэтому школу отменяли очень часто. То сильно холодно, то сильный ветер. А иногда бывала чёрная пурга – и холодно, и ветер.
Когда же в школу, наконец, можно было идти, Алёша шёл туда, как на праздник. Он был рад снова увидеть друзей, Таню. Даже учителей и директора был снова рад увидеть.
