А она вдруг остановилась, как вкопанная, и я вместе с ней.
- Мад… ты видишь это? – спросила вдруг, хватая меня за руку и сплетая пальцы с моими… словно пару минут назад мы не перевернулись в моей тачке, и она не посылала меня к такой-то матери.
Проследил за ее взглядом и увидел раон с ярко-синими цветами на верхушке мыса, его ярко освещал огромный желтый диск полной луны.
- Он не цвел несколько лет. О Боже-е-е, как это красиво.
Найса неожиданно прижалась ко мне всем телом.
- Хочу туда. Немедленно! Идем! – умоляюще заглядывает в глаза.
- С ума сошла? Сейчас дождь польет. Мы там застрянем!
- Боишься? Так и знала, что ты трус.
А сама вырвала руку и понеслась через полев сторону мыса.
- Найса! Твою ж мать! Стой!
Какое там. Бежит, рассекая тонкими руками высокие стебли дикой пшеницы. Только волосы колышутся за спиной шоколадным водопадом. Красивые, густые… их трогать хочется, гладить, запускать в них пальцы. Когда-то в детстве я трогал… точнее, дергал. Так, чтоб слезы из её глаз брызгали. Потому что нравились они мне… за это я жаждал сделать ей больно. Мне же больно. Пусть и ей будет так же.
- Мадан - тру-у-ус! Боится дождя, грозы и высоты! – ее голос доносится до меня обрывками, и я снова зверею от ярости, а дождь усиливается и уже срывается частыми крупными каплями, падает за воротник на воспаленную кожу.
- Гусеница! Догоню – придушу!
- А ты догони!
Черт бы ее подрал. Я, оказывается, нехило ударился ребрами о руль, и сейчас меня простреливало болью, мешая догнать эту ненормальную. Я видел, как ярким синим пятном сверкает ее майка. Как она взбирается наверх, прыгая через ухабы. Сделал рывок, догоняя, и повалил ее на землю, подминая под себя.
- Сучка! Ненормальная, чокнутая сучка!
Смеется, заливается, глядя мне в глаза… и я чувству, как меня заражает ее весельем, адски неуместной беззаботностью, отчего ярость становится еще сильнее. А пальцы уже ее волосы с лица убирают, гладят скулы, касаются израненной губы. От мысли, что ей больно, все скручивает внутри. Целовать хочется ранку эту и до хруста ведьму прижимать к себе.
- Помнишь, как мы здесь были в последний раз? – задыхается и в глаза смотрит своими, дьявольскими.
Не помню… ни черта я не помню, потому что дышать становится все труднее от понимания, что она подо мной, и что ее грудь упирается в мою, а ноги раскинуты в стороны, и я лежу между ними, упираясь мгновенно восставшей плотью в ее живот. Кровь бросается в мозг. Всплеском. Бешеным выбросом адреналина и возбуждения. Ее зрачки расширяются, а глаза темнеют… Она чувствует мое состояние, и пальцы впиваются мне в плечи сильнее. Вижу по взгляду, что все поняла… Воздух становится кипятком, и я не могу вдохнуть, чтобы не обжечься. Когда она рядом - всегда так. Между нами потрескивает электричество, а от статики болит кожа.
- Не помню, - перекатываясь на спину и стискивая кулаки до хруста. В мозгах пульсация ненависти к себе за то, что в паху жжет, как раскаленным железом. Не просто хочу её… у меня мозги отказывают. Надо домой. Немедленно. Просто подняться и бежать от этой ведьмы мелкой… потому что мне кажется, что она специально сводит меня с ума. Тянет в пекло. Нарочно.
Дождь вдруг хлынул вдруг с такой силой, что Найса взвизгнула, а я тут же вскочил с земли, оглядываясь по сторонам в поисках укрытия, но она уже взбиралась наверх к пещере.
- Куда… твою ж…
- Быстрее. Туда ближе, чем вниз. Промокнем. Предков все равно нет. Вернемся завтра. Дава-а-ай, Мааад. Не трусь.
