– Почему ты сказал «первоначально»? – спросила Ева.
– Потому что через неделю доктор Джуттари добился перевода в Милан, в свой город. Через три месяца «Красные бригады»[69] убили его…
– Черт подери… Его заменили?
– Не сразу. Пару недель на его место никого не присылали. Карабинеры продолжали действовать самостоятельно. Расследование велось cuda manera…
– Это что значит? – спросила Ева.
– Наспех, – перевела Раис. – Продолжай, Морено.
– Я провел большую часть допросов. Но местные жители не хотели со мной говорить. Все они были хорошими людьми, но ты должна понять, Кроче, что любой, кто носил форму, сардинскую или нет, в Барбадже не пользовался уважением. Омерта[70]. И со мной никто даже не хотел разговаривать. Тем более учитывая мой возраст – у меня не было никакого влияния.
– Но настоящая загадка заключалась в другом, верно? – сказала Кроче. Мужчина серьезно кивнул.
– Да. Личность потерпевшей. Не было никакой возможности узнать, кто она. Никто не приходил ее искать, никто не заявлял о ее пропаже, и никто в деревне или в соседних деревнях не узнал ее.
– Как такое возможно? – спросила Ева. – Сколько жителей было в Оруне?
– Меньше пяти тысяч.
– И никто из них никогда не видел девушку? Как это?
– Не знаю. Я задавал себе этот вопрос сорок один год и до сих пор не нашел правдоподобного ответа. Могу заверить вас, что мы обошли всех жителей, показывая фото девушки. Ничего. Журналист из Нуоро написал материал и по нашей просьбе составил обращение с фотографиями девушки. Никто не откликнулся.
