– По-моему, она была главной среди остальных ведьм. Во всяком случае, она была красивее всех и богаче…
Маг, не отводя глаз от темной фигуры ящерицы, вдруг поднес руку к воротнику и достал из-под своего плаща висящий на золотой цепочке нагрудный кулон. Ярко-синий маленький камень, вставленный в золотую оправу, казалось, светился собственным светом.
Ничего не говоря, Дорлан снял этот кулон через голову и, держа в руке, показал его Глине.
Та подалась к кулону всем телом. В ее глазах неожиданно засветились такие же синие огни.
– Я узнаю его… – ясным и звонким голосом, так не похожим на хриплое рычание ящерицы, сказала Глина. – Никогда его не видела, но все равно узнаю.
– Ты что-нибудь помнишь? – затаив дыхание, спросил Дорлан.
Гадина пожирала камень глазами.
– Мне почему-то кажется, что эта безделушка – моя. Уже много лет… Смотрю на нее и вижу… – она помолчала. – Голубое озеро, дерево с желтой листвой, а вдали – какой-то деревянный дом.
И тут Глина взглянула на мага с изумлением.
– И я вспоминаю… тебя, волшебник, – сказала она.
В груди Дорлана перехватило дыхание. Радость встречи вместе с болью утраты смешались у него в душе. Он улыбнулся и одновременно почувствовал, как по щеке стекает слеза.
– Долла… – прошептал он. – Дорогая Долла… Как глупо, что мы встретились именно так…
Глина вздрогнула.
– Долла! Так ее звали, да? У меня в голове все время звучит это слово, но я не знала, что оно означает, – она сжала кулаки. – Значит, она вселила в меня все эти мысли?
– Вне сомнений, – кивнув, подтвердил Дорлан. – В тебе заключена ее энергия, которая изменила природу глиняного монстра. Ты теперь стала умнее и сильнее обычной гадины-ящерицы – и во много раз добрее. И, похоже, ты несешь в себе знания Доллы – и ее послание ко мне.
Глина вдруг с силой пнула лежащий на дороге серый булыжник.
– Твою мать! Мне не по себе от всего этого! Я жила грязно, но весело – теперь-то я понимаю, что жизнь была грязной, но ведь раньше мне было хорошо. А сейчас! Кто я теперь? Я не могу снова жить как раньше – даже думать об этом противно! А для человека я слишком уродливая и тупая! Теперь только красный дурман помогает чувствовать себя как раньше!
Молча, Дорлан смотрел на то, как гадина – тварь, которая не должна испытывать никаких чувств, кроме страха и голода, – порывисто прижала руки к лицу в горестном жесте.
– А я-то думал, что в жизни меня больше нечем удивить… – сказал он сам себе.
Маг подошел к Глине и положил руку на его плечо.
– Успокойся. Что бы не случилось с тобой, прошлого не воротишь. Теперь мы связаны – ты и я. что-то предстоит, я чувствую. Нам нужно будет понять, что Долла хотела от меня и от тебя.
– Зачем все это? – хрипло спросила Глина. – Все равно она уже давно подохла…
Маг досадливо скривился.
– Тебе пора забывать о говоре гадин, о грубости и ругани… Глина. Подыскивай приличные слова – они теперь есть в твоей голове. Долла не подохла, а погибла в бою – это достойная смерть, – Дорлан помолчал и решительно добавил. – И если ты дорожишь своим рассудком, никогда не принимай красный дурман!
Глина угрюмо хмыкнула.
– Теперь, значит, у меня есть учитель. Не думала, что доживу до такого…
– Я тоже, – усмехнувшись, признал Дорлан.
Они стояли на широкой улице, мощеной неровным серым камнем. Трехэтажные дома угрюмыми рядами стояли с обоих сторон, неподалеку тускло светил фонарь. Волшебник оглядел ближайшие дома. В одном из них окна были плотно закрыты ставнями, а на дверях виднелся висячий замок – похоже хозяева были в отъезде.
